Ну-ну! (Я тоже растерялся.) Значит, ваттами малыш не обижен?
Это что-то необычайное… Больше я и пытаться не стал его зондировать. Мне необходимо обдумать… А пока простимся.
«А чертов лось? – возопил я. – Хоть дальнируй мне схему разделки туши, чтобы я разобрался, где у него филейные части».
«Да, конечно, – рассмеялся Дени. – Прости, пожалуйста… (Образ.) Ну вот. Исчерпывающая инструкция по разделке туш. Дядюшка Роги, мне бы хотелось поговорить с тобой поподробнее. Вечером, когда ты устроишься на ночлег, я вернусь».
И он резко прервал связь.
Так впервые я получил сигнал о том, как маленький Джек будет действовать на оперантов-землян. И особенно на определенный их тип.
Я пожал плечами и взялся за работу. Ну и грязной же она оказалась! Естественно, у меня не хватало сил ворочать тушу, ведь только благодаря любезности Фамильного Призрака я завалил лося возле речки, там, где была полынья, и мне было где промывать мясо. Благодаря Дени я знал, что для начала надо вскрыть артерию и вену на шее. И еще мне был известен особый прием для снятия шкуры: надо сделать надрез на животе очень осторожно, чтобы не вскрыть при этом брюшную полость и не задеть кишки, а затем сделать надрез вокруг заднего прохода и завязать его веревкой, иначе, когда начнешь вытаскивать кишки, из него хлынет навоз и все изгадит.
У меня ушло добрых три часа, чтобы снять шкуру и выпотрошить могучего зверя. И еще два я рубил мясо. Конечно, я весь вымок в крови, и когда последний кусок мяса и последний мешок нутряного жира был либо подвешен высоко на дереве возле речки, либо приготовлен для упаковки, я сам выглядел, точно полузамерзшая тварь, с которой начали сдирать шкуру.
Я развел гигантский костер, ополоснул окровавленные перчатки и парку (снаружи!) и подвесил их сушиться, а сам принялся поджаривать на огне восхитительные кубики лосиной печени la mode sauvage [По-дикарски (фр.).], а затем наелся до отвала. После чего упаковал успевшую замерзнуть остальную часть печени в плассовый пакет. Уложил я также хорошо промытые сердце, почки, язык, разумеется, толстую верхнюю губу – я помнил с юности, что, вареная, она настоящий деликатес. К этому грузу я добавил кило пятнадцать филейных кусков и лопатки, а также порядочное количество прекрасного белого жира высокой питательности. Я решил обойтись без волокуши. Чтобы смастерить ее, понадобится время, а мне надо возвращаться в хижину как можно скорее. Поэтому всю поклажу я взвалил на себя.
До темноты оставалось часа два с половиной, и я зашагал назад к Обезьяньему озеру, к Терезе и Джеку, с запасами, которых нам должно было хватить минимум на две недели.
Дени снова заговорил со мной, когда я устроился спать в эту морозную звездную ночь. Теперь я был спокоен и не только слышал его, но и видел. Светлые волосы по-мальчишески падали на гладкий лоб, со своей застенчивой улыбкой мальчика из церковного хора он выглядел тридцатилетним; никто не догадался бы, что ему восемьдесят четыре. Внешне он смахивал на конторщика, или управляющего супермаркетом, или аспиранта, или даже на водителя яйцебуса, пока… пока не взглянет вам прямо в глаза. Обычно Дени старательно этого избегал: принудители класса Великих Магистров свято блюдут этическую заповедь: «Не оглуши по рассеянности случайного встречного!» Теперь его образ смотрел прямо на меня, но я был далеко вне радиуса его принудительной силы, а потому сокрушающие синие глаза выражали только любящую озабоченность. Возможно, потому, что именно такое чувство он и испытывал.
Он снова заверил меня, что не выдаст нас властям, а я спросил почему, и он ответил:
Сам точно не знаю, дядюшка Роги. Возможно, я не принимаю этику Галактического Содружества так свято, как более преданные ему люди. Боюсь, я пришел к убеждению, что благополучие моей семьи – и семьи всего человечества в более широком смысле – важнее любой галактической цивилизации. Нехорошо с моей стороны, но что поделаешь?
«Вот и я нехороший, – признался я. Из спальника торчал только мой нос. Я совсем вымотался. Все тело болело и ныло после возни с тушей и рубки мяса, в животе урчало – такое количество печени тяжело легло на желудок, – Поэтому ты и отказался стать Магнатом в Консилиуме?»
