– Сегодня первая Страстная Пятница, которую Люсиль пропустила, – сказала Шери.
– Наверное, нарочно так подстроила, – решила Мэв. – Девять месяцев в регенванне, а потом – тру-ту-ту-ту! – возрожденная, юная, прекрасная! – Она погладила себя по выпирающему животу. – Просто свинство, что мы все еще должны рожать детей по старинке. Только посмотрите на нас! Чертова родильная палата, если не считать Аврелии и девы-мученицы Анн! Только этого династические Ремиларды от нас, женщин, и хотят. Младенцев. Иногда кажется, что Севви просто свихнулся на детях. Не потому ли Дженни и Галя развелись с ним…
– У Терезы срок уже подошел, верно? – заметила Аврелия. – И Кэт остается только месяц.
– Нет, серьезно, – продолжала Мэв, обращаясь к Сесилии. – Чтобы ускорить заселение некоторых этнических планет, запланировано внематочное развитие плода. Так почему не ввести это повсюду? Дважды я согласна доносить ребенка, но провалиться мне, если я только и буду этим заниматься, чтобы внести свою лепту в заполнение Конфедерации Землян суперремилардовскими сознаниями. Вот если бы мы могли просто засовывать оплодотворенную яйцеклетку в инкубатор…
– Технически такая возможность у нас есть уже давно, – признала Сесилия. – Но ребенку несравненно лучше развиваться естественным образом в материнской утробе. И физически и психически. Вот почему Статуты Размножения так строго ограничивают инкубацию.
– Но что в этом понимают симбиарские попечители! – вспылила Мэв. – Проклятые яйценесущие саламандроиды! Они не рискуют жизнью, производя потомство. – Она вскочила и отошла к окну. Автомобиль остановился перед козырьком у подъезда, и Луи с Леоном поторопились выйти навстречу новоприбывшим.
– Эта твоя беременность, милая Мэв, протекает много легче предыдущей, – попыталась успокоить ее Аврелия. – Если бы ты только позволила оказать тебе психопомощь…
– И избегала стрессов, – насмешливо докончила Мэв. – Тебе хорошо говорить! Уже шестерых родила, и не собираешься на этом останавливаться. Рожаешь как индейская скво – раз, два, и готово!
– Возьми себя в руки, Мэв, – устало сказала Шери. – Дай нам передышку.
– Я скоро спущу пары, – ответила ирландка. – Не волнуйся! Как только мы кончим эти чертовы поминки по живому мертвецу! – Она посмотрела на тучи, из которых сеялся дождь. – Если мое слабое дальневидение не врет – яйцелет Поля идет на посадку. Не поискать ли пока наших мужей, чтобы поскорее разделаться с этим проклятым обрядом!
Поль прибегнул к телекинезу, чтобы защитить себя с отцом от дождя, и они торопливо зашагали к дому. Внезапно Дени споткнулся и упал бы на колени, если бы Поль не поддержал его за локоть.
– Папа, ты еще так слаб! Тебе не следовало покидать больницы. Ты допустил ошибку.
Дени упрямо покачал головой. Выглядел он даже моложе своего двадцатишестилетнего сына, который был выше отца почти на тридцать сантиметров и отпустил пышные усы для подкрепления своего образа планетарного политика с блестящим будущим. Оба были в темных костюмах, в пальто, застегнутых наглухо, а намокший дерн угрожал глянцу их начищенных до блеска ботинок. Люсиль требовала, чтобы в Страстную Пятницу они одевались как можно строже, и они не смели ослушаться.
– Я чувствую себя вполне хорошо. Тебе ведь известно, что меня все равно выписали бы на той неделе. Я уже в полном порядке, – категорично заявил Дени. – Такер Барнс, видимо, был прав, когда решил, что я страдаю от переутомления и общей депрессии, усугубленной отсутствием Люсиль.
– Тем больше причин отложить обряд.
– Нет. Об этом нечего и думать, тем более при нынешних обстоятельствах.
Они достигли козырька, и Поль убрал метапсихический зонтик. Вестибюль был ярко освещен, и Луи с Леоном, распахнув парадную дверь, помогли им снять пальто. Близнецам было по шестьдесят два года: оплывшие, лысеющие, с провалившимися глазами, хотя обладали бесценными самообновляющимися генами. К несчастью, гены эти у разных индивидов действовали по-разному, а в сложном взаимодействии их с тысячами других генов еще никто толком не разобрался. Тетушка Ивонна, которая была на год старше близнецов, сохраняла моложавость, но эти бедняги всегда будут выглядеть пожилыми, как дядюшка Роги! Пряча свое пренебрежение к ним, Поль поздоровался с холодной вежливостью, невольно подумав, а сохранит ли он сам с годами свою жизнерадостную энергию и красивую внешность. Вот как Дени. Но Дени – худощавый блондин, а он, Поль, крепкого сложения и брюнет, похожий на дядюшку Роги в молодости.
