– Я не…
– Зачем выдумывать всю эту чушь?
– Ее не выдумывали специально. И, уверяю вас, я к этому никакого отношения не имел. Я служитель Вирры, а не рассказчик. Просто часть того, что случилось, со временем оттеснила в тень другие части. А сами крестьяне постоянно добавляли к этому свои суеверия.
– И вы ничего не делали ни для того, чтобы помешать этому, ни для того, чтобы открыть правду.
Он пожал плечами.
– Пожалуй, это правда.
– А почему нет?
– Ну вы же знаете крестьян.
Я вспомнил теклу, с которым недавно познакомился note 9, и ответил:
– Хуже, чем я полагал. Так что с крестьянами?
– Им просто не нужно знать все это, понимать, как на самом деле обстоят дела. Счастливее они от этого не станут.
– Хм. Ладно. А это работает? Скармливать им такую дичь просто для запудривания мозгов?
– Пока – работает.
– А потом?
– Если повезет, «потом» наступит уже после меня.
– Так. Но для чего?
– Хм?
– Какую выгоду вы из этого извлекаете?
– Мне это позволяет заботиться о людях и их нуждах.
– И лгать им?
– Иногда, да. Если я не буду этого делать – меня тут не будет, придет кто-то другой, кому нет до них дела.
– Понятно.
– Не пытайтесь судить меня, Мерс Владимир.
Я не стал возражать. Бесполезно. Да и вообще продолжать беседовать на эту тему было бесполезно, у меня имелись более важные дела – например, поглощение водянистого бульона.
Впрочем, когда отец Нойж уже уходил, я не устоял перед искушением и спросил, общался ли он по-настоящему хотя бы раз в жизни с Богиней Демонов.
Он помялся, нахмурился, но ответил:
– Не могу быть в этом полностью уверенным.
– Она сука, – сообщил я.
Он посмешно удалился, а я начал обдумывать новые сведения. Не личные дела отца Нойжа, оно того не стоило. Но вот общий фон, его соответствие тому, что я знал, и тому, чего пока не выяснил…
Уже темнело, так что я велел Лойошу заканчивать на сегодня. Когда он вернулся, я пересказал ему беседу с отцом Нойжем. Он сделал несколько замечаний относительно недостатков кое-кого из тех, кто избрал служение моей Богине Демонов. Я мог бы заявить, что не имею права обсуждать подобное, но поскольку был с ним целиком и полностью согласен, то не стал.
«Нам это что-то дает, босс?»
«Прямо сейчас – нет. Может, потом, когда я увижу остаток расклада.»
Затем появился Михей, с широкой улыбкой и большой миской, от которой исходили пары явно не бульона. Это оказался «Мышиный» вариант гуляша из баранины, только сваренного специально для меня – без мяса, картошки и подобных ингридиентов; но все же оно было более гуляшом, нежели бульоном, и к нему прилагались хлеб и стаканчик вина, и это стало одной из лучших трапез в моей жизни.
Пока я ел, Михей поинтересовался, о чем я беседовал с отцом Нойжем. Я попробовал отделаться мычанием. Не удалось. Любопытство парня было почти болезненным, почти как… ну нет, не настолько, но болезненным.
Наконец я сказал:
– Многое, во что ты верил, было ложью. Вот так. Никакого злого барона и благородного графа, никаких демонов, ванн из крови девственниц и героических сражений. Просто два гада хотели одного и того же, и схватились насмерть. А все последующее было специально придумано, чтобы оправдать результат схватки. Спроси у отца Нойжа сам. Потом перескажешь: любопытно, даст ли он тебе те же ответы, что и мне.
Последнее, наверное, было лишним и расстроило Михея, так что я спросил, нет тут ли девчонки, на которую он заглядывается – о да, безусловно, и как только он справился со смущением, парню стало лучше и он удалился с легким сердцем.
Не такой уж я нехороший, правда?
Спал я лучше, чем прежде, и просыпался всего три-четыре раза, а потом снова погружался в сон. Худшим из кошмаров оказалась старая добрая погоня, где меня преследует непонятно кто. Заметное улучшение. Я все-таки готов встретиться с этим миром, если в нем существует гуляш из баранины.
Утром появился Эбрамис, а с ним один из колдунов, самый молодой, и мы занялись обычной уже церемонией. Лекарь поцокал языком, покачал головой, сделал озабоченное лицо и сообщил, что я иду на поправку. Колдун снял повязки и шепотом поговорил с лекарем; совместная работа, как мило. Потом снова забинтовал меня и сообщил, что ожоги «отвечают на заботу». Значило это, что они заживают, ну вот почему бы так и не сказать, а? Лекаря обрадовался, что я уже способен есть сам, однако он предупредил, чтобы я не перетруждался, каковая мысль меня изрядно позабавила.
