— Ладно, может, подойдем.
Пошли они танцевать. А блондиночка — люкс! Ноги длинные.
Он к нам опять подходит. Мы не хотим. Наконец согласились. И на его горе.
Мы подсели. Нас знакомят.
— Это Игорь Серов!
— А я знаю. Газеты все же читаю.
— Люблю иметь дело с образованными людьми. Вот я разве что отчеты просматриваю.
— Да нет. Я знаю ваше фото. Ведь лицо не разглядишь с трибун.
— Что ж, в следующий раз, выходя на поле, буду лицо прикрывать большой фотографией.
Посмеялись. Выпили. Пижончик (забыл как его зовут) встает.
— Пардон, оставляю вас на минутку.
И не успел он отойти, как я спросил:
— Поедем ко мне?
— Неудобно сразу.
— Прямо сейчас!
Эдик подозвал официанта. Она чиркнула записку. Через минуту нас не было. Вот так, любовь моя, Лена Соколова».
* * *
«Один из итальянских журналов составил свой проект сборной Европы. Там один француз, три англичанина, два итальянца, один немец, два венгра и мы с Маркеловым. Об этом написал «Наш спорт». Интересно, Лена читает газеты?»
* * *
«Мне не до формул. Я сдал одну контрольную работу, проклял математику и получил еще академический отпуск на год. Дали!
У меня есть какая-то общественная работа: где-то я кого-то агитирую, воспитываю. А вот кто меня самого будет воспитывать?
Для одних я студент — сам умный.
Для других я футболист — человек пропащий.
Когда я встречаюсь со своими бывшими товарищами студентами (а встречаюсь я редко), мы говорим только о футболе».
* * *
«Прошло два сезона. Наступает третий. Мы приедем в Москву весной, зеленеющим маем. Неужели за все это время гражданка Соколова ни разу не пришла на стадион! Неужели она не придет!
Каждый раз, выходя на матч, я полтора часа ношусь по полю, нервничаю, ругаюсь, меня бьют по ногам, толкают… Ради чего я это делаю? Ради того, чтоб орал стадион? Вот если там Лена Соколова, если она это слышит!.. Тогда стоит.
Ты о ней мало думаешь. Ты только сейчас ее вспомнил. Верно? Да.
И неверно.
Как-то подсознательно, автоматически, не признаваясь самому себе, ты ищешь ее взглядом на трибунах стадиона, в толпе поклонников и поклонниц «Спутника». Когда ты в ресторане с красивой девушкой, тебе хочется, чтобы за соседним столиком сидела Лена. Когда с тобой хотят знакомиться, а ты не хочешь, приходит мысль: вот бы Лена это увидела!
Ты объездил всю Европу. Ее журналисту с тобой не сравниться. А может, ее журналист писал отчеты о наших матчах? Об Игоре Серове?
Тебе приходит много писем. И каждый раз: «Вдруг от нее!»
Может, Лена не признает футболистов? Но, допустим, я нашел не только четырнадцатое доказательство, а еще четырнадцать. Ну, дали бы мне доктора. Ну, знали бы меня пять тысяч человек. Ну, еще с десяток тысяч слыхали бы о моем существовании. Дело не в деньгах (их у меня хватает), не в почете (мальчишки, например, дразнят друг друга: «Профессор»). Но ведь меня знает весь Союз! И все крупные города Европы.
Побыла бы Соколова на одном из моих триумфов! Услышала бы, как вопит, неистовствует стадион, когда я забиваю гол! Увидела бы, как люди обступают автобус, толкаются, давят друг друга, чтоб посмотреть, как мы выходим!
Весь сезон, полгода, почти в каждом номере газеты, что получает она, упоминается моя фамилия.
Знаете ли вы, гражданка Соколова, кем стал тот мальчик, которому вы сделали снисхождение, целуясь с ним в подъезде?
Помните ли вы, гражданка Соколова, как мы шли по улице, когда я вам признался в любви? «Победу» везли разбитой в кузове машины. Символично. Вы разбили мою победу.
А манекены, что стояли очень довольные в витрине? Еще бы, на одном было ужасное платье, но стоило 370 рублей, а костюм на другом — 1 800. Я был тоже перед вами манекеном. Вы думали, что знаете меня и цена мне стандартная, средняя. А, пожалуй, вы просчитались, Соколова! Серов стоит миллионы. Поняли ли вы это, Лена Соколова? Вы упустили «своего принца», о котором мечтают все девушки.
Или…
Помнишь, Игорь, что ты записал однажды, года два тому назад?
«Мы можем сделать очень много. И нами все будут восхищаться. И смотреть на нас восторженными глазами. Кроме одной-единственной…»
