— Не может быть… Так это и есть твоя жена?
Эйдриан рассмеялся:
— Да, это моя жена.
Гермия едва не уронила фужер с вином. Эмме удалось, не дрогнув, поставить свой фужер рядом с тарелкой. Где в ее учебнике по этикету описан подобный казус?
— Да, я его жена, и я очень рада познакомиться…
— Вот уж не ожидала! — весьма не изящно засмеялась, а вернее загоготала Серена. — Эйдриан, она для тебя слишком хороша. Во-первых, она крошечная, как росинка, а во-вторых — воспитанная. Она что, была пленницей в твоем гареме?
Он скрестил руки на груди.
— Как ты догадалась? А для тебя у меня припасена парочка пиратов.
Серена игриво ткнула его в бок.
— Мне пират не нужен. У меня есть викарий.
— Это кто? — спросил он с иронической улыбкой. — Еще одна лошадь?
— Он мой жених. Вообще-то если твоя жена не сочтет, что я покушаюсь на ее лавры, то мы с ним хотели объявить здесь сегодня вечером о нашей помолвке и обсудить благотворительные планы по сбору денег для сельской школы. — Она сделала запоздалый реверанс в сторону Эммы. — А если серьезно, леди Вулвертон, то я приветствую вас от имени прихода. Надеюсь, что мы с вами станем друзьями и будем вместе трудиться на пользу Скарфилда.
У Эммы на глаза навернулись слезы. Непозволительная чувствительность, с которой она мгновенно справилась. Быть любимой достойным человеком и помогать бедным… Это то, о чем можно только мечтать. И плюс еще подарок судьбы: у нее нет соперницы в любви.
Конечно, обязательства перед своей лондонской академией у нее остались, но от переезда в деревню выиграют все. Что касается беспокойства о семье Боскасл, то ей от этого никуда не деться.
Но… здесь она тоже нужна. Герцогу необходим сын. Флоренс необходим муж. А Седрику — жена. Так что забот у нее будет полон рот.
За поданным десертом — компотом из груш и сыром — вечер продолжался весело и приятно. Выпили также мозельского и бордо в честь радостных событий. Вскоре после Серены появился викарий, попросив прощения за опоздание, в котором снова оказалась повинна адская леди. Одем выразил глубокое сожаление по поводу здоровья этой достойной дамы, но Гермия вовремя его прервала, ткнув локтем и объяснив, что адская леди — лошадь, а не женщина.
Герцог, хотя и выглядел утомленным, был доволен. Извинившись, он удалился на покой, и Эмма проводила его до лестницы.
— Я знаю, что не заслужил такого счастья, — с улыбкой сказал он.
— Если бы дары, которые мы принимаем, давались по нашим заслугам, то мы все были бы нищими, ваша светлость.
Он кивнул:
— Возможно, он действительно вас заслуживает. Дай Бог, чтобы он не наделал тех же ошибок, что и я, там, где дело касается любви.
— Обманщик, — пробурчала Эмма, как только они с Эйдрианом остались в комнате одни.
— Прости, я не понял тебя.
— Твои манеры за столом безупречны.
— Тебе это не нравится? — Он изобразил удивление.
— Не твои манеры, а твоя лживая сущность не нравится. Ты просил обучать тебя этикету, а сам воплощение изысканности. Достаточно посмотреть, как ты споласкиваешь пальцы в чашке и как ешь ореховый пудинг.
Он развязал галстук и улыбнулся ей.
— А что, если я скажу, что просто следил за тем, как это делаешь ты?
— Я тебе не верю. Между прочим, Эйдриан, Серена — одна из самых красивых женщин, которых я когда-либо встречала.
Он поморщился.
— И одна из самых буйных. Я же тебе говорил, что она не хотела выходить за меня. Она слишком хорошо меня знает.
— Или недостаточно хорошо.
Свободной рукой он расстегнул застежку платья, и светло-коричневый атлас упал к ее ногам. Туда же последовало и белье.
— Между прочим, Эмма, самая красивая женщина, которую когда-либо встречал я, — это ты. — Он поцеловал нежную кожу между плечом и ключицей. — Неужели я тебе этого не говорил?
Эйдриан проснулся еще до рассвета и пошел к обрыву. Давным-давно он часто убегал сюда, чтобы спрятаться от отцовских нравоучений. Он представлял себя завоевателем, командующим непобедимой армией, который замыслил напасть на замок и сбросить правителя — герцога. Наивно, но он надеялся освободить таким образом не только себя, но и возродить дух матери.
У него в жизни были более трудные сражения. А теперь… теперь он хотел мира. Он может уйти отсюда. Эмма будет возражать, настаивать, чтобы он исполнил свой долг, но, в конце концов, поддержит его решение.
