Будучи ребенком, Ирина увлекалась музыкой. Родители знали об этом ее увлечении и потому отдали девочку в музыкальную школу.
Музыка для Ирины была всем. С ней она просыпалась и с ней засыпала. Иногда она слышала незнакомую мелодию в своих снах. Проснувшись утром, спешила к столу, чтобы записать ноты на листок бумаги. После учебы садилась за пианино, чтобы воспроизвести музыку из сна.
Однажды отец услышал одну из мелодий и постучал в комнату дочери: – Не помешал?
– Входи, − Ирина смущенно прикрыла крышку пианино. − Что-то случилось? – Нет.
Он придвинул к себе стул и сел напротив дочери. У него было такое выражение лица, будто он хотел сказать нечто важное. Несколько минут молча смотрел на руки дочери и, наконец, произнес:
– Послушай, дочка, тебе уже двадцать лет. Ты совершеннолетняя. Многие из твоих сверстников познают мир, увлекаются спортом, ходят в кино, встречаются с молодыми людьми.
Ирина недоуменно покосилась на отца:
– Я не понимаю, к чему ты клонишь?!
– Ты слишком много времени уделяешь творчеству. Послушай, я не хочу на тебя давить, но ты не даешь себе отдохнуть. Целыми днями проводишь в комнате, играешь на пианино, что-то без конца записываешь. Мне кажется, ты тратишь свое время впустую.
Ирина тяжело вздохнула и откинулась на спинку стула. Отец в первый раз говорил об этом. Вот, оказывается, как на самом деле он относится к ее увлечению. После некоторой паузы она тихо ответила:
– По-твоему было бы намного лучше, если бы я пропадала где-то там на улице? Непонятно чем занималась и с кем?
– Нет, я не об этом.
– Да, ты говоришь мне именно об этом. Мне казалось, мы давным-давно все обсудили. Еще тогда, когда я окончила школу и подала документы в экономический университет.
– Я помню, о чем именно мы договаривались. О том, что на первом месте − университет, а потом − твоя музыка. Но когда мы с матерью принимали эти условия, то и предположить не могли, как все обернется.
– Как?
Ее возмущению не было предела. Соскочив со стула, девушка подошла к окну. Нужно было успокоиться. Не повышать тон.
Отец был более терпелив. Наблюдая за дочерью, он продолжил все тем же спокойным ровным голосом:
– Безусловно, мы очень рады, что ты хорошо учишься и вовремя сдаешь сессию, что после занятий спешишь домой и занимаешься музыкой, но, милая, ты ведь так молода! Всему свое время. Твои сверстницы познают мир, берут от жизни все. Некоторые даже замуж успели выйти. Но я, конечно, считаю, что еще рано. Однако если так будет продолжаться, ты можешь остаться одна.
– Отец, − Ирина не хотела продолжать этот бессмысленный разговор, − я сделала все, как вы мне велели. Во-первых, я поступила не в консерваторию, а в экономический университет. Все для того, чтобы вы были спокойны, что в будущем, на тот случай, если у меня ничего не выйдет с музыкой, я не осталась без профессии. Во-вторых, у меня есть мечта, и я к ней иду. Поверь, ничто меня не остановит. Музыка − это моя жизнь.
Она отвернулась и посмотрела в окно. Неужели он не понимал, что этот разговор причинял ей боль?
– Послушай, − отец поднялся со стула, − я хочу лишь, чтобы ты была счастлива. Чтобы когда тебе стукнуло тридцать, ты вдруг не оказалась одинокой старой девой.
– Пап, поверь мне, я знаю, что делаю.
– Все дело в том, что на свете немало людей, которые столько сил и энергии вложили в свою мечту, и ничего у них из этого не вышло. Все, о чем они мечтали, оказалось лишь миражом. Пустотой. Фарсом.
Говоря это, посмотрел на свои руки:
– Когда человек сталкивается с этим, его накрывает отчаяние, разочарование и боль. Это трудно пережить, некоторые начинают спиваться или, того хуже, пускаются во все тяжкие. Начинают верить в то, что они неудачники. Что хуже тех, кто пошел тем же путем, что и все. Очень сложно начать свою жизнь заново. Без мечты. Я очень не хочу, чтобы эта участь постигла тебя.
Ирина посмотрела на отца, словно видела его впервые:
– Ты говоришь о себе или мне показалось?
