— Неважно.
— Понятно. Тогда вечером пойдешь со мной, Дагобер обещал гулянку.
Эдгар залился краской.
— Ты же знаешь, что я готовлюсь к постригу. Зачем?
Рыцарь пожал плечами:
— Всегда было интересно, насколько прочна твоя добродетель. Ладно, охота хоронить себя заживо — воля твоя. А краснеть отвыкай, в Белоне еще и не такого насмотришься.
— Мне сказали, что они погрязли в разврате.
— Я бы не был так категоричен, — ответил Рамон. — Хотя… их обычай выдавать девушку замуж только после того, как она подтвердит свою способность к деторождению, непривычным людям кажется странным.
— Снова шутишь?
— На этот раз — нет. Отцом ребенка считается тот, кто потом возьмет женщину в жены. Замужние женщины исключительно добропорядочны, и супружеские измены там осуждаются. Но девушки пользуются полной свободой действий. — Молодой человек ухмыльнулся. — И они ей пользуются изо всех сил. Хотя, думаю, король Белона за своей дочуркой все-таки приглядывает — если мы знаем их обычаи, значит, они знают и наши. Уж про то, что наутро из окна вывесят брачную простыню, должен знать.
Эдгар долго молчал. Наконец подался вперед, опершись локтями в колени.
— Не понимаю. Зачем герцогу связываться с варварами, не имеющими представления о морали?
— Спорить о морали я сейчас не настроен. — Рамон вздохнул. — Просто прими к сведению, что они не варвары. В самом Белоне я, правда, не был, но учитывая, что с Каданом это один народ, обычаи должны быть сходны. Давать уроки истории… Ладно, слушай…
Королевство Белон существовало не более полутора веков. Однажды окраинный князек захотел надеть корону и, ничтоже сумняшеся, объявил свое княжество независимым королевством. Действительно, к чему подставлять под удар собственную голову, пытаясь стащить венец с чужой? Затея удалась: в это время Кадан, от которого отделилось новое королевство, завяз в войнах с соседями, и его правителю было не до строптивых подданных.
Через четверть века, замирившись с соседями, король Кадана вспомнил про свои законные земли. Не тут-то было: за прошедшее время Белон успел обзавестись приличной армией, да и дворянство почему-то не хотело обратно под руку бывшего своего короля.
С тех пор так и повелось: каждый новый монарх, надев корону, вспоминал о том, что рядом его вроде как законные подданные, каждый раз подданные, искренне считающие себя отдельной страной, давали отпор, и все возвращалось на круги своя. Соседи на строптивый клочок земли, с трех сторон окруженный горной грядой, не покушались: больше хлопот, чем пользы. А вот стравливать два королевства не гнушались.
Так тянулось до той поры, пока очередной король Кадана не решил взяться за упрямцев всерьез. Подтянул к границам армию, начал было побеждать. И как раз в это время на другом конце страны высадился приплывший из-за моря герцог…
Эдгар поморщился:
— Политика. И угораздило же ввязаться.
— Политика, — кивнул Рамон. — Поэтому я и говорю: будь осторожен.
* * *
Когда Рамон с Хлодием появились в шатре Дагобера, попойка уже была в той стадии, когда компания разваливается на группки по два-три человека и каждый говорит, не слушая собеседника. Мимо входящих на улицу прошмыгнула парочка, хихикающая девица висла на руке мужчины. Еще двое, судя по всему, решили уединиться за занавесью, отделявшей общую часть шатра от той, где ночевали слуги. В господской половине пока было тихо, но, похоже, только пока.
— О, ты припозднился, — сказал Дагобер. Махнул рукой слуге. Жест вышел чересчур широким: туловище качнулось вслед за рукой. Девушка, сидевшая на коленях маркиза, взвизгнула, тот прижал ее к себе, снова повернулся к вошедшим. — Давай штрафную.
Рамон ухмыльнулся:
— Валяй.
Огляделся по сторонам, приметил двух девиц, оставшихся без кавалеров, подтолкнул к ним Хлодия.
— Барышни, приглядите за моим оруженосцем.
Те захихикали, захлопотали вокруг стремительно покрасневшего парня.
— А где этот… блаженный? — поинтересовался маркиз, дождавшись, пока гость опорожнит «штрафной» кубок.
— Отказался. Вот, взял вместо него. Пора парню взрослеть.
Дагобер хмыкнул, покачал головой. Обычно тщательно завитые черные кудри рассыпались по плечам неаккуратными прядями.
