Горюнову стало ясно, что еще минута и девушка разрыдается, а тогда ничего не узнаешь. Он постарался успокоить Мусю:
— Раз сами не видели, так откуда же вы можете знать, да еще точно, был он в Москве или не был? А туда же — «видеть не хочу»!
— Все очень просто. Повторяю: мне отлично известно, что он в Москве. Отлично известно…
— Но откуда это вам может быть известно, если вы его не видали, с ним не встречались? Это же мистика какая-то! Откуда?
Муся поморщилась:
— Не все ли вам равно — откуда? И вовсе не мистика. Его видел, видел собственными глазами один наш студент. Он мне и рассказал.
— Давно он видел Малявкина, этот студент? — быстро спросил Горюнов. — Где?
— Разве это играет какую-нибудь роль: давно или нет? Важно, что видел, что Борис в Москве, но не пожелал о себе дать знать. — В голосе Муси послышалось ожесточение.
— А может, он, этот ваш товарищ, ошибся? Может, он кого другого принял за Бориса? Всякое могло случиться.
— Ну уж нет. Они нос к носу столкнулись. И Борька, ваш Борис, был не один, а с какой-то вульгарной девицей. Вот так!
— И давно это было, давно? — повторил свой вопрос Горюнов.
— Да нет, не очень. Так около недели тому назад. Между прочим, Борис сделал вид, что не узнал этого парня. Даже не поздоровался. Ну, оно и понятно: совесть, как видно, не совсем потерял. Меня, однако, это нисколько не трогает.
— Где это было?
— Слушайте, Виктор, вы что? Словно меня допрашиваете. По какому праву? Я вам сказала, что не желаю разговаривать об этом Малявкине. И слышать о нем не желаю! Раз он ваш друг, ищите его на здоровье, а меня оставьте в покое. Все. Надеюсь, понятно?
Горюнов понял, что увлекся. Он поднялся и с беспечным видом махнул рукой.
— Не сердитесь, Муся. Ваш приятель мог и ошибиться. Знаете что? — Виктор заговорил доверительно. — Можно вас попросить об одном одолжении?
Муся насторожилась:
— Что именно?
— Если Борис все же появится, вдруг даст о себе знать, позвоните мне. Я вам оставлю свой телефон. Надеюсь, это вас не затруднит.
— Что же, оставьте. Только вряд ли Малявкин объявится и вряд ли я вам позвоню. Мне-то все ясно…
Когда Скворецкий под вечер вернулся в наркомат, ему доложили, что звонили из бюро пропусков: там сидит и ждет капитан Попов.
— Попов? Из продовольственного склада? Очень хорошо. Давайте его сюда!
Через несколько минут капитан появился и чуть не с порога заговорил:
— Прошу, товарищ майор, извинить за беспокойство, но меня очень волнует вся эта история. Вот уже двое суток я путешествую с вашими товарищами по вокзалам, а все без толку. Мы посоветовались с лейтенантом Константиновым и подумали: там ли мы ищем Малявкина, где нужно? Что, если его нужно искать не на вокзалах, а совсем в другом месте?
— В другом? Где же именно? У вас есть какие-либо предложения?
— Конкретных предложений у меня нет, но я и мой помощник считаем: может, следует поискать знакомых Малявкина? У них проверить? Если требуется какая-нибудь помощь, прошу располагать нами полностью. Как-никак и я повинен, что этот мерзавец сбежал. Не углядел…
— Ну какая же ваша вина, товарищ капитан? Вы тут при чем? В ваши обязанности никак не входило караулить задержанных. Вы сделали все, что могли. Даже больше. Жизнью рисковали… А за предложение помощи — спасибо. Вы и так нам немало помогли, мы на вас и дальше рассчитываем. Насчет знакомых Малявкина — правильно. Мы этим занимаемся, а вы сейчас нужнее всего на вокзалах. Не исключено, что Малявкин в конце концов объявится именно на вокзале. Вы уж не бросайте этого дела, действуйте.
— Так я что? И я, и лейтенант Константинов в вашем распоряжении, только уж очень обидно: бьемся, бьемся, ночи не спим, а результатов никаких…
Едва ушел Попов, как появился Виктор Горюнов. Вид у него был сконфуженный.
— Что? — спросил Скворецкий. — Осечка вышла? Не нашел Мусю? Я же говорил: не так это просто.
Горюнов горестно вздохнул:
— Никак нет, Кирилл Петрович. Мусю я нашел. Синицына ее фамилия. Муся Синицына. А осечка, пожалуй, действительно получилась…
— Ничего не пойму: говоришь, девушку нашел, значит, задание выполнил, так в чем дело? Какая еще неудача тебя постигла? Рассказывай толком.
