Отдельно от всего, кроме того, что произошло в Бангкоке.
В общем, сорок восемь часов подряд мы только и делали, что пьянствовали и ходили по шлюхам в районе красных фонарей. Мы с Треем заняли отдельные комнаты для того, чтобы приводить к себе девочек. В то время вечер сексуальных услуг стоил дешевле, чем упаковка холодного пива в гарнизонной лавке на авиабазе… а она стоила недорого. За одну футболку или пару джинсов, подаренных нашим малышкам, мы получали май чао, или наемных жен, на целую неделю. Они не только трахались или отсасывали нам по команде, но еще и обстирывали нас и убирали комнаты в отеле, пока мы шлялись по барам в поисках следующих девчонок.
Не забывайте, все это было в 70-х. О СПИДе тогда никто и не слышал. Понятно, вояки дали нам с собой резинки и показали с полдюжины фильмов про венерические болезни, но самым страшным, что нам угрожало тогда, была Сайгонская Роза, особо ядреная разновидность сифилиса, занесенная в страну джиаями. При всем том наши девчонки были такими юными и невинными с виду, и глупыми, как я теперь понимаю, что даже не просили нас надевать резинки. Может, забеременеть от фаранга считалось у них удачей, а может, они думали, что это чудесным образом поможет им оказаться в Штатах? Не знаю. Не спрашивал.
Однако на четвертый день нашего семидневного отпуска даже дешевый тайский секс и еще более дешевая марихуана слегка приелись. Я продолжал только потому, что продолжал Трей; следовать его примеру еще в джунглях стало для меня формой выживания.
Но Трей искал кое-что еще. И я с ним.
— Я тут набрел на кое-что по-настоящему клевое, — сказал он, когда наш четвертый день в Бангкоке клонился к вечеру. — Очень клевое.
Я кивнул. Танг, моя маленькая май чао, дулась, потому что ей хотелось пойти поужинать, но я проигнорировал ее и спустился в бар, когда Трей мне позвонил.
— Это стоит денег, — сказал Трей. — Сколько у тебя есть?
Я пошарил в бумажнике. Мы с Танг жгли в комнате какие-то тайские палочки, от которых теперь у меня все плыло и мелькало перед глазами.
— Пара сотен батов, — сказал я.
Трей покачал головой.
— Тут нужны доллары, — сказал он. — Сотни четыре, может, пять.
Я выпучил глаза. За весь наш отпуск мы и десятой доли этого не потратили. В Бангкоке тогда дороже пары баксов вообще ничего не стоило.
— Это особенная вещь, — сказал он. — По-настоящему особенная. Разве ты не говорил мне, что везешь с собой три сотни баксов, которые прислал тебе дядька?
Я тупо кивнул. Деньги лежали в кроссовке, на самом дне.
— Я хотел купить ма что-нибудь в подарок, — сказал я. — Шелк, или кимоно, или еще что-нибудь… — продолжал я нерешительно.
Трей улыбнулся.
— Это придется тебе больше по вкусу, чем кимоно твоей ма. Неси деньги. Быстрей.
И я помчался. Когда я вернулся вниз, там уже был молодой таец, он ждал у дверей вместе с Треем.
— Джонни, — сказал Трей, — это Маладунг. Маладунг, это Джонни Меррик. Во взводе мы зовем его Прик.
Маладунг ухмыльнулся мне.
Не успел я раскрыть рот, чтобы объяснить, что рация ПиЭрКа-25 называлась у нас Прик-25 и что я целых полтора месяца таскал ее на себе, прежде чем нашли ЭрТэО покрупнее, как Маладунг кивнул и повел за собой в ночь. К реке нас доставил трехколесный тук-тук. Вообще-то широкая река, которая текла аж из самих Гималаев, пересекая сердце старого Бангкока, называлась Чао Прая, однако я никогда не слышал, чтобы местные называли ее иначе, чем Мао Нам — то есть просто «река».
Мы вышли наружу и оказались на темном пирсе; Маладунг тявкнул что-то мужчине, который стоял в длинной, узкой лодке, казавшейся тенью. Тот ответил, и Трей сказал:
— Дай мне сто батов, Джонни.
Я пошарил в бумажнике, стараясь не перепутать разноцветные фантики батов с долларами. Если бы не случайный луч от проходившей мимо баржи, я бы вряд ли отыскал нужную купюру. Я передал деньги Трею, который отдал их Маладунгу, а тот — темному силуэту в лодке.
— Садитесь, быстро, — сказал Маладунг, и мы спустились в лодку.
Мы с Треем заняли узкую банку у кормы. Маладунг сел между нами и водителем, чье лицо угадывалось во тьме лишь по огоньку сигареты. Маладунг рявкнул что-то по-тайски, за нашими спинами взревел огромный мотор, и лодка выскочила на середину реки и замолотила кормой по волнам, поднятым недавней баржей.
