Утомленный работой и мрачными предчувствиями, Хирата сжимал весло израненными при строительстве плота руками. Он шмыгнул носом, сожалея, что простуда еще не прошла. Менять решение в любом случае поздно. Беспокоясь за Мидори, он хотел вернуть ее сейчас, а не после возвращения в Эдо.
Остров неуклонно приближался, и вот тут плот остановился на мелководье напротив причала. Хирата увидел идущий под уклон берег, густые заросли деревьев в лунном свете и отраженные водой звезды. Они сошли с плота, по колено погрузившись в холодную воду. Глина чмокала под сандалиями Хираты, когда он выбирался на берег. Вместе с Фукидой и Марумэ они вытащили намокший плот из воды, унесли в лес и прислонили к дереву, забросав лозами дикого винограда. Присыпав весла опавшей листвой, они осторожно пошли через лес в сторону замка.
Лунный свет едва пробивался сквозь плотный шатер леса. Хирата и детективы на ощупь обходили деревья, перелезали через поваленные стволы. Страх быть обнаруженными многократно усиливал хруст каждой веточки под ногами, шуршание листвы по одежде, превращая их в громоподобный шум. Воздух вокруг словно дрожал, указывая на близость людей. Внезапное ощущение опасности и враждебного присутствия насторожило Хирату. В тот же миг он учуял запах горящего масла и заметил мелькнувший неподалеку свет.
Хирата замер, его рука взлетела вверх, подавая сигнал Марумэ и Фукиде остановиться. Они присели на корточки в низком кустарнике — в их сторону кто-то шел тяжелым шагом. Источником света был огонь, мигающий в металлическом фонаре, который нес грозного вида самурай. Его смутно подсвеченная фигура мелькала среди деревьев. Хирата затаил дыхание, пока самурай не прошел мимо. С бьющимся от близкой опасности сердцем он осторожно поднялся и вместе со своими людьми прошел еще шагов двадцать, пока не заметил новые огни, движущиеся по острову в разных направлениях. Им то и дело приходилось останавливаться и прятаться от шныряющих вокруг самураев. А он-то думал, что ночью похитители должны спать.
Удастся ли ему найти Мидори, прежде чем его обнаружат?
Казалось, они уже сто лет крадутся через остров. Наконец впереди немного посветлело, что означало открытое пространство. Хирата, Фукида и Марумэ остановились на опушке, вглядываясь в замок. Тусклый свет луны освещал строения, приземистые, как могилы на кладбище. Их поврежденные крыши тянули к небу свои зазубренные шпицы. Вдоль полуразрушенных, увитых виноградом стен стояли многочисленные часовые. Чьи-то тихие голоса смешивались с далеким плеском воды.
Подав сигнал Марумэ и Фукиде, Хирата крадучись двинулся через заросли вокруг замка. Он увидел рухнувшие строения, беседку в заросшем саду и еще часовых. Прорвать оборону похитителей и спасти женщин было невозможно.
— Если отправимся в Эдо, то сможем привести много солдат, — тихо сказал Фукида на ухо начальнику.
Эта мысль посещала Хирату, но была невыносима, после того как они зашли так далеко.
— Пока нет, — шепнул он в ответ.
На веранде крыла, соединенного с главным дворцом крытым переходом, сидел на корточках одинокий самурай. Его мечи были заткнуты за пояс. Сквозь просвет в облаках выглянула луна, осветив облезшую штукатурку у него за спиной. Справа над ним в прямоугольнике окна вертикальные рейки решетки перемежались полосками мрака, царившего внутри. Когда Хирата осторожно двинулся дальше, в проеме окна мелькнула бледная тень.
Это была женщина с длинными волосами, распущенными по плечам. Луна осветила ее лицо, и сердце в груди Хираты подпрыгнуло. Он остановился так внезапно, что Марумэ и Фукида натолкнулись на него.
— Мидори, — прошептал Хирата. Его душа ликовала. Он нашел жену! От нахлынувших чувств голова закружилась, и он бессильно прислонился к дереву, глядя на нее.
Она выглянула в окно, ее лицо было задумчивым и печальным. Хирата знал, что она думает о нем, тоскует, и едва подавил порыв позвать ее по имени и броситься к ней. Мидори отвернулась. Хирата протянул руку, чтобы остановить ее, но она исчезла во мраке комнаты. Страдание и досада наполнили его душу. Они с Марумэ и Фукидой без труда справятся с охранником, но на шум немедленно прибегут другие похитители. Нельзя начинать бой, заведомо обреченный на поражение.
