Отношения между королем и высшим сословием в абсолютной монархии строились в режиме т. н. «пенсионной экономики» – в раннее Новое время основой жизнеобеспечения знатного сословия и решающим способом поддержать статусный уровень существования стали придворные, дипломатические и военные должности, пенсии и подарки короля. Владение землей продолжало служить, как и в традиционном обществе, обеспечением права на сословный статус, но поддерживать его теперь, в прединдустриальном обществе, стало возможным только с помощью денег. Раздача королями денежных рент «позволяла, а довольно часто и принуждала» оставаться поблизости от короля. Как писал Н. Элиас, «сеньоры и дворяне искали места при дворе или в правительстве; буржуа – административные и судейские должности. Одни столпились вокруг короля, другие захватили аппарат управления. Все эти перемены приближали установление абсолютистского, централизованного, аристократического и бюрократического режима» [78] .
С «денежным шансом» королей напрямую был связан «военный шанс». Под ним понимается меркантилизация войны, вызванная необходимостью оснастить армию огнестрельным оружием, возводить фортификационные сооружения, способные такому оружию противостоять, возможностью формирования наемных армий. Монополия на военную власть перешла от всего знатного сословия к одному его представителю – королю, имевшему возможность содержать за денежное вознаграждение большое, хорошо вооруженное войско. Ленное войско, основу которого составляла тяжеловооруженная конница, а с ним и институт рыцарства, утратили свою роль. «Дворянство вместе с немалой частью своих экономических возможностей утратило одновременно и основы своего социального положения и социальной исключительности, а короли … обрели грандиозные новые возможности» [79] .
Денежный и военный шансы королевской власти, превратившиеся в «финансовую и военную монополию» [80] , скрепленные символическим капиталом королевской святости, превратили монарха из первого среди равных в фигуру исключительную, вознесенную над социальной иерархией.
Абсолютистские монархии раннего Нового времени, – писал Н. Элиас, – носили патримониальный характер – власть монарха над страной была продолжением и расширением его власти над домом и двором. Понимание государства как королевского дома стимулировали формирование меркантилизма и протекционизма – основных экономических стратегий территориального государства раннего Нового времени [81] . Специфическим органом власти в абсолютной монархии стало особое социальное образование или, по Элиасу, «социальная фигурация» – придворное общество, насчитывающее сотни, а то и тысячи людей, соединяющее в себе «функцию домохозяйства всей августейшей семьи с функцией центрального органа государственной администрации, с функцией правительства» [82] . В придворном обществе выковывались кадры административной машины государства, вынашивались законопроекты, готовились военные и дипломатические решения, при дворе воспитывался наследник престола. «Сквозь придворный фильтр проходило все, что прибывало из монаршего владения, прежде чем достичь монарха; через этот фильтр проходило все исходящее от монарха, прежде чем попасть в страну» [83] .
Придворное общество отличалось от сословно-представительных органов власти Средневековья, в которых родовитость была значима сама по себе, вне зависимости от расположения монарха к представителю знатного рода. Да и сам такой представитель был достаточно независим от верховной власти – у него были возможности реализации помимо монаршего двора. В абсолютистской монархии принадлежность к «обществу» и возможности реализации человека напрямую зависели от личного расположения монарха, от его благосклонности или немилости. В придворном обществе складывалась «не получившая институционального оформления и быстрее изменяющаяся актуальная иерархия, определявшаяся той милостью, в которой состоял человек у короля, его властью и значением в рамках придворной системы сил» [84] . Близость к монарху приобретала все большее значение, разделяя само дворянское сословие на тех, кто «принадлежит двору» и тех, кто от него далек. Буржуа получали доступ ко двору, закрепляясь в новой социальной группе, и огромная дистанция отделяла их от других буржуа, отношения ко двору не имеющих. Искусство королевской власти в абсолютной монархии заключалось, по Н. Элиасу, в умении балансировать между сословиями, приближая и отдаляя их представителей, не давая какому либо сословию взять вверх и не допуская объединения их усилий в оппозиции королю. Значимость актуальной иерархии в придворном обществе питала широко распространенную практику фаворитизма.
