Роланд Шоу шел по Слоан-стрит, возвращаясь на свою квартиру, расположенную в Найтсбридже над зоомагазином. Он пребывал в радостном возбуждении — удалось получить место домашнего учителя в доме супругов Атертонов, у которых были двое малолетних сыновей и связи с королевской семьей. В сущности, так высоко Роланд еще ни разу не взлетал. Это даже лучше, чем в случае с шотландской герцогиней, уж не говоря о скучнейшем профессоре Артуре Раузе, за сыном которого Роланд приглядывал прошлую Пасху. Нет, стать репетитором сыновей леди Атертон очень неплохо… Следующая ступень — принц Уильям и принц Гарри. В самом деле, кто знает? Может быть, леди Атертон порекомендует его принцессе Диане, если у той возникнет необходимость нанять домашнего учителя.
Ускорив шаг, он подошел к зоомагазину. Несколько задержался у витрины, где возились два щенка-пекинеса. Затем, достав из кармана ключ, отпер им боковую дверь.
Роланд жил здесь уже семь лет, и те люди, на кого производил большое впечатление его адрес — Найтс-бридж, Ханс Кресент, 86, — не подозревали, что это обычный доходный дом и что Роланд платит хозяину относительно недорого. Он занимал лишь одну квартиру на третьем этаже. Еще одна была прямо под ним, а третья над ним, но, выводя свои адрес на дорогой писчей бумаге, он неизменно опускал номер квартиры. Пусть люди думают, что он занимает весь дом. В любом случае Роланд никого не приглашал к себе в гости.
Ему был тридцать один год, и он постепенно начинал ощущать, что жизнь наконец-то вступает в желанное русло. Впервые за много лет он преисполнился чувством удовлетворения. Даже если в итоге не повезет, то нельзя будет сказать, что он не старался.
Роланд родился в нескольких милях от Ноттингема, в маленькой деревеньке Факсби. Его отец, погибший в результате несчастного случая, когда Роланду было двенадцать лет, работал на железной дороге. Это был грубый, неотесанный мужчина, которому хилый сынишка — жена родила на пятнадцатый год их совместной жизни — был совершенно не нужен. В каком-то смысле Роланд обрадовался, когда отца не стало. Ему было гораздо уютнее жить вдвоем с матерью в маленьком каменном домике у запасных путей, который компания отдала вдове своего погибшего рабочего в пожизненное пользование. Теперь Роланду никто не мешал читать книги, взятые в библиотеке, и удовлетворять жажду знаний. Сам того не подозревая, Роланд в те дни уже вступил на путь самообразования и самосовершенствования.
Пока мать возилась с чахлыми, убогими посадками на крохотном огороде, который был неизменно покрыт толстым слоем угольной пыли, — обычная прополка всегда приводила к тому, что руки у матери становились черными как сажа. — Роланд, бледный и худосочный, как и огородные растения, занимался зубрежкой домашнего задания в кухне. За работой мать любила помечтать вслух, и Роланд вполуха прислушивался к ее фантазиям. Она считала, что у сына есть все шансы стать вторым Эйнштейном, точно так же как у ее растений есть все шансы завоевать первый приз на местной огородной ярмарке. По большей части эти ее вдохновенные речи вызывали в Роланде лишь глухое раздражение. В такие минуты он как никогда остро чувствовал убогость своего образа жизни и воображал себе дальние, неизведанные горизонты. Ему хотелось вырваться из нищеты, из атмосферы скуки и тупости, окружавших его, но больше всего он мечтал о том, чтобы навсегда избавиться от угольной пыли, под знаком которой прошло все его детство и юность. Она покрывала собой все, словно жирная нефтяная пленка. Когда Роланду исполнилось шестнадцать, он уже ни о чем другом не думал.
Он всегда хорошо успевал по школьным предметам и со временем понял, что знания — это та лестница, по которой он сможет подняться наверх. Когда же один из учителей заинтересовался им и сказал, что при известном старании он, пожалуй, сможет выиграть бесплатную стипендию в университет, Роланд с головой окунулся в учебу. В итоге он был принят в Киз-колледж в Кембридже и покинул мать и отчий дом без всяких сожалений.
Кип вернулся в Бостон, и на Джеки, оставшуюся в огромной пустой квартире, навалилось тяжкое чувство одиночества. С ней всегда так было. Стоит только чуть-чуть привыкнуть к жизни одной и даже увидеть в этом преимущества — свободу и самостоятельность, — как тут же из Штатов приезжает погостить кто-нибудь из родных или старых друзей. А когда они уезжают, Джеки становится невыносимо одиноко. Как это она совсем недавно чувствовала себя счастливой среди огромных пустых комнат и с улыбкой засыпала в пустой постели? Неужели ей нравилась неограниченная свобода, мысли и заботы только о себе? Когда Ричард бросил ее, у Джеки в душе словно образовалась большая черная дыра. Со временем она как будто свыклась с этим и успокоилась, но порой ей начинало казаться, что дыра разверзается еще шире. В такие моменты на нее накатывала дикая депрессия и хотелось плюнуть на все, собрать чемоданы и вернуться в уютный и гостеприимный родительский дом. Хотелось вновь почувствовать себя любимой и обласканной, как в детстве. Чтобы ей сказали, что все будет хорошо, она узнает счастье и найдет за радугой горшочек с золотом. Но Джеки была трезвой взрослой женщиной и всегда находила в себе силы высмеять свои наивные детские фантазии и лишний раз убедить саму себя в том, что надо продолжать жить собственной жизнью, а не мчаться при первых же трудностях к мамочке и папочке, как какая-нибудь плакса.
