Двор российских императоров. Том 1 - страница 8
Нетрудно посчитать, что в переводе на современную метрическую систему рост императора составлял 189 сантиметров (рост Петра I – 203,5 сантиметров).
Мемуаристы много писали о глазах императора. Его большие голубые глаза бывали очень разными. Так, политические противники превратили в штамп «оловянные глаза» Николая Палкина. Многие писали о глазах «василиска», которые буквально превращали подданных в камень, особенно если император изволил гневаться. При этом наиболее догадливые даже падали в обморок.
Так или иначе, на протяжении четверти века Николай I вполне вписывался в каноны мужской красоты своей эпохи. Высокий, атлетического телосложения, прекрасный кавалерист «с талией», на лице которого блестели бледно-голубые глаза, был наделен еще и обаянием власти, которое во все времена так ценили женщины. Многочисленные официальные портреты подтверждают описания мемуаристов. Можно только сожалеть, что не сохранилось ни одной фотографии Николая Павловича, хотя известно, что во второй половине 1840-х гг. он держал в руках фотоаппарат, переданный им в Академию наук.
Николай I был скрытен и недоверчив. При этом он обладал глубоким чувством ответственности, заставившим его замкнуть управление империей лично на себя и работать по восемнадцать часов в сутки. Высокая требовательность к себе заставляла требовать «по максимуму» и с подчиненных. В своей работе он опирался на военных, будучи искренне уверенным, что толковый строевой генерал в состоянии наладить четкую работу как медицинского ведомства, так и министерства народного просвещения. Присущая Николаю I спокойная уверенность в своей власти, харизма императора приводили в трепет даже его ближайших соратников.
Иногда он становился безжалостным и беспощадным, но по большей части только в тех случаях, когда понимал, что возникший негативный прецедент повлечет серьезные последствия. Тогда он был действительно безжалостен. При этом император руководствовался не сиюминутными личностными порывами, как это бывало у его отца, холеричного Павла I, но государственной целесообразностью.
Николай I мог вспылить на людях, хотя в него с детства вбивалась привычка скрывать свои чувства и мысли. Однако в «своей», офицерской среде он мог позволить себе «отпустить тормоза». Но даже эти нечастые эмоциональные выплески император мог обратить себе на пользу, не только в силу профессиональной привычки просчитывать последствия своих поступков, но и в силу своего действительно благородного характера. Один из мемуаристов описывал, как на маневрах в Красном Селе Николай I «на чем свет стоит, не стесняясь в выражениях», обругал генерала Пенкержевского. «На следующее утро государь приглашает всех генералов и, выйдя к ним, говорит с присущим ему благородством: «Господа, вчера я совершенно забылся перед генералом П. Когда я командую войсками, то никак не могу сдерживаться и не выходить из себя. Мне уже сорок лет, а я до сих пор не преуспел в обуздании собственной вспыльчивости. Итак, господа, прошу вас впредь не принимать близко к сердцу мои слова, сказанные в гневе или раздражении. Ты же, П., прошу, прости меня; я не желал тебя оскорбить, будем друзьями». И он сердечно обнял генерала»>22.
Николай Павлович был любящим мужем и отцом, неплохим педагогом и тонким психологом. Когда в 1849 г. Николай Павлович отправлял в Венгерский поход второго сына Константина Николаевича, то составил для него инструкцию из семнадцати пунктов. Если сократить ее до отдельных фраз, то она выглядела бы следующим образом: не высовываться, быть предельно корректным, без фамильярности, слушать, записывать, анализировать, но публично никаких оценок не давать, почестей как великому князю не принимать.
Многие десятилетия, стараниями либерально-советской историографии, личность Николая I преподносилась исключительно в образе грубого солдафона с оловянными глазами. Это не так. Конечно, Николай I не был ангелом, на его совести много грехов, как и у всякого политика. Но, по большому счету, это был сильный, порядочный человек, русский офицер, наделенный глубоким чувством ответственности за страну.
