Архипелаг Земля Франца-Иосифа является самой северной территорией как России, так и мира, состоит из ста девяносто двух островов и имеет невероятную историю и удивительные, пока непостижимые загадки.
Именно здесь, на этих островах, я вдруг осознала, что изменилась за это путешествие, что мощь и необычайная, потрясающая сила этих мест, их чистая истинная глубочайшая красота словно перетрясли мне душу, как старую залежавшуюся перину после зимы.
Сколько раз от увиденной величественной картины у меня вдруг замирало сердце, перехватывало дыхание, душа звенела и накатывали слезы от хрустальной высоты этих чувств – я не преувеличиваю! Это надо пережить, чтобы понять, почувствовать!
Арктика – это фантастический, невероятный край, здесь люди меняются, здесь создается ощущение, что ты постоянно находишься на территории загадки, некой сакральной тайны, что ты к ней хоть немного становишься причастным и вот-вот разгадаешь нечто таинственное, чудесное… А красота этой строгой, суровой природы!!
Когда мы переходили от острова Грэм-Белл, минуя острова Белая Земля, к самой северной точке – мысу Флигели на острове Рудольфа, нам встретилась стая нарвалов! Вот тогда я четко поняла, что меня просто затащили в сказку и пытаются уверить, что на самом деле я в обычной жизни нахожусь!
Вы знаете, какие они – нарвалы?! Это же морские единороги! Их так и называют!
Зиночка тут же оказалась рядом со мной и принялась пулеметом рассказывать все, что о них знает! Нарвалов относят к зубатым китам, хотя длина самого большого самца может достигать всего шести метров, совсем не так масштабно, как у китов, но поверьте – это сильно впечатляет! И зубов-то у него всего два в верхней челюсти, а вот тут самое интересное: левый из них – это большой, прямой, как шпага, тонкий бивень, достигающий трех метров, закрученный винтообразно по часовой стрелке!
Это фэнтези какое-то, честное слово!
Ученые понятия не имеют, на кой нарвалам сдался этот бивень-рапира. За все время исследований ни на самцах, ни на самках не обнаружены повреждения от бивня, ну, иногда находили проколотую им рыбу, но в единичных случаях. Самцы не устраивают состязаний между собой и не прибегают к бивню как к орудию, а как нарвалы проводят зиму, ученым вообще неизвестно.
Но, ребята, когда вдруг двое из них поднялись из воды, скрестили торжественно и величественно эти бивни, как дуэлянты перед поединком, замерли на несколько мгновений в таком состоянии и снова медленно скрылись под водой – я чуть не выпрыгнула за борт от переполнивших меня чувств! У меня слов нет, чтобы передать те ощущения, которые я испытывала, пока их снимала.
Я даже не заметила, что во время всех моих стремительных перемещений по разным палубам в поисках лучшего ракурса и в погоне за этой стаей со мной бегает Зина, а молчаливый и недовольный Краснин держит меня, когда я перегибаюсь через поручни. Я не в состоянии была отметить эти факты своим сознанием – не до них!
И, когда величественно показав нам напоследок свои рапирные бивни и лоснящиеся темные спины, стая скрылась под водой и отошла от судна, я наконец повернулась к сопровождавшим и поделилась переживаниями:
– Обалдеть!! Это чудо какое-то! – Я размахивала руками, качала головой, пытаясь передать всю глубину собственных эмоций. – Это просто сказочные персонажи какие-то!
– Шротт! – прогремел железным холодным тоном Краснин, остужая мою чрезмерную восторженность. – Я распоряжусь закрывать вас в каюте, когда нечто сказочное и интересное окажется возле нашего судна!
– Пал Андреич, вы чего? – искренне не поняла я наезда.
– Вы дважды чуть не кувырнулись за борт! – ужасно гремел, ругая меня, как школьницу, Краснин. – Вы не контролируете свое поведение, когда увлекаетесь работой, и если рядом не было бы сопровождающих, то погибли бы уже сто раз!
– Ну не погибла же, и ничего не случилось, – примирительно попыталась я утихомирить его гнев, но получилось еще хуже.
– Запирать! В каюте! Хватит с меня вашего экстрима! – аж побледнел Краснин.
– Не надо запирать, я постараюсь быть осторожней, обещаю, – испугалась я.
