Потом он подробно рассказал им о своем новом имении:
- Две тысячи триста десятин, - или больше или меньше, как говорится, две тысячи триста, а?.. Подумайте!.. Лес! Такой лес, что аж-аж-аж! Сосны и елки, и сосны и елки - как од-на! Такие ровные, как од-на! Как... как свечи, верите ли! Мачтовый лес!.. Восемнадцать тысяч в год беспрекословно дает лесопилка, как сказать, - контракт на три года: пятьдесят четыре тысячи есть! В кор-мане!..
- Весь лес и сведут, - успел вставить чиновник.
- Добрейший мой, - только од четверти в отрубе, од четверти! Од чет-вер-ти, - не весь, нет! О-о, это шельмовство бы было, как сказать, если бы весь!.. Вот... Двадцать две фермы в аренде - девьять тысяч доходу... ежегодно... Пруды з рыбой!.. Два пруда рядом, как сказать, возле-возле дому, один в лесу... Дом баронский - роскошь! Эт-то роскошь, та роскошь, я вам говорю!.. Громаднейший замок, грандиезный!.. Два этажа, башня - гранит, чистый гранит, и никакого веку не будет, и ни-ни-ни-ни!.. Постройки какие, вот я вам скажу, - э-э... Немцы-то народ не глупый, не-ет! Немцы - то первоклассный народ, клянуся вам богом!
- Как же, и обезьяну выдумал, - вставил чиновник.
- Образцовое хозяйство, - как сказать, - образец та образец!.. Шо там обезьяна? - Ерун-да-а!.. Шестьдесят семь дойных коров, племенных, как сказать, голландских, короткошерстых, - шутка?!. Вот живой инвентарь, как сказать, га?! Рабочих лошадей - тридцать пьять: здоровы, кормлены, не биты... а? - Вот то хозяйство!
- Стоят - даром овес едят, - опять вставил чиновник.
- О-о, не даром! Поверьте, добрейший, не даром! Как можно, та как можно!.. А бревна на лесопилку возить, как сказать? А доски на станцию? На бумажну фабрику обрезки-шестифутовки, как сказать, - еловые? На моих лошадях, голубчик, возят...
- Значит, опять доход.
- До-хо-од! Доход, добрейший! Ро-бо-та! О-о, это большое дело, как сказать!.. Человек - ро-бо-тай, лошадь - ро-бо-тай, дерево - рроботай, трава растет, как сказать, - и траву в роботу, гей-гей, шоб аж-аж-аж!.. Прело, горело, чтобы пар шел! Вот как надо, добрейший мой! Надо, как дятел носом дупло долбит: в од-ну точку, в од-ну точку... А з тих, шо как бу-ря, как ветер носятся, как сказать, как гро-ом, - з тих... з тих... Есть така пословица, извините за выраж'ение: хочь бы пьёс, абы б яйца нес!..
Так говорил Антон Антоныч долго и упорно. Был вечер, зажгли газовый фонарь, даме, видимо, хотелось спать, и муж ее все чаще делал ворчливые вставки в речь Антона Антоныча.
В Орле они вышли. Два студента тут же сели в купе, и, подмигивая на уходившего чиновника, сказал им Антон Антоныч:
- Бог з ним! Во-от наказание господне!.. Все сидел та ворчал, как... как... Ен'ох, как сказать!
- Почему Ен'ох? - спросили оба.
- Как Ен'ох, ну! Как Ен'ох, когда его на небо живым брали... Вкоренился за сколько сот лет, врос корнями в землю, а его берут... Тащут... Насильно, как сказать...
Потом он вспомнил, что у него три сына, тоже студенты, и долго и громко, хотя была уже глубокая ночь, говорил о своих сыновьях-студентах.
II
Когда подъезжал Антон Антоныч к Тростянке, день был ласковый, небо близкое, теплое, земля золотистая, горячая от спелых хлебов; по дороге навстречу ему кряхтели домовито пахучие воза, загорелые мужичьи лица сыто лоснились от легкого пота; бабы визжали на косовице... густо была замешана жизнь.
С горки за две версты вся на виду была его усадьба с садом, и Тростянка - село в двести чисто вымазанных белых хат, крытых очеретом, и церковь, тоже белая, с зелененькими, выцветшими куполами. А дальше налево, ближе к горизонту, видно было деревню Мановицы, а направо - небольшой хуторок Веденяпина - отставного ротмистра, охотника, который что ни скажет слово соврет, но именно, должно быть, поэтому нескучный малый и невредный сосед.
Антон Антоныч направил кучера Фому полями и на каждом повороте ахал от восторга.
- Вот, малый, - га! Вот то пшеница, - а? То уж мое почтенье!.. Двести пудов з десятины, а клянуся честью, двести пудов!
- Двести не будет, - замечал тугоусый, круглый Фома.
- Маме своей скажи!.. Не будет... Это ж банатка!
