И вот этот указ 1791, для купцов еврейских сравнительно с купцами христианскими даже льготный, с годами и превратился в основание будущей "черты оседлости", легшей мрачной тенью на еврейское существование в России почти до самой революции.
Но в своё время указ 1791 не помешал и тому, что "к концу царствования Екатерины II в Санкт-Петербурге уже образовалась небольшая [еврейская] колония": "известный откупщик Абрам Перетц" и близкие к нему, сколько-то купцов, а "во время разгара религиозной борьбы здесь проживал раввин Авигдор Хаимович и его противник, известный хасидский цадик р. Залман Борухович"126.
А в 1793 и 1795 состоялись 2-й и 3-й разделы Польши - и в состав России вошло уже почти миллионное еврейство Литвы, Подолии и Волыни. И этот вход его в объём России был - нескоро осознанным - крупнейшим историческим событием, много затем повлиявшим и на судьбу России, и на судьбу восточно-европейского еврейства.
Вот оно было собрано "после многовековых странствий под один кров, в одну великую общину"127.
В сильно теперь расширенном крае еврейского проживания поднялись всё те же вопросы. Евреи получили права купечества и мещанства, каких не имели в Польше, получили права равного участия в сословно-городском самоуправлении, - но должны были разделить и ограничения тех сословий: не переселяться в города внутренних губерний России и быть выселенными из деревень?
При огромном теперь объёме еврейского населения - российской администрации уже не представлялось выходом прикрыть оставление евреев в деревнях - правом "временного посещения" их. "Жгучий вопрос... Экономическая обстановка не мирилась с пребыванием чрезмерного числа торгово-промышленных людей среди крестьян"128.
Для облегчения проблемы многие малые местечки были приравнены к городам и так открывалась легальная возможность евреям оставаться жить там. Но при многочислии еврейского населения в сельской местности и сгущённости в городах это не было решением.
Казалось: евреям естественно теперь переселяться в обширную и малонаселённую Новороссию, которую Екатерина вот открыла им? И новопоселенцам предоставлялись льготы. Однако эти льготы "не были способны вызвать среди евреев колонизационное движение. Освобождение поселенцев от подати не казалось заманчивым" для такого переезда, даже оно129.
Тогда в 1794 Екатерина решилась побудить евреев к переселению мерами противоположными: приступить к выселению евреев из деревень в города. В то же время она решила обложить всё еврейское население двойной податью по сравнению с той, которую платили христиане. (Такую подать уже давно платили старообрядцы; но в отношении евреев тот закон оказался и не эффективным и не длительным.)
То были - из последних распоряжений Екатерины. С конца 1796 воцарился Павел I. О нём Еврейская энциклопедия заключает: "Гневное царствование Павла I прошло для евреев благополучно... Все акты Павла I о евреях свидетельствуют, что государь относился к еврейскому населению с терпимостью и расположением"; "когда сталкивались интересы евреев и христиан, Павел I отнюдь не брал христиан под свою защиту против евреев". И если он в 1797 и приказал "принять меры к ограничению власти евреев и духовенства над крестьянами", то это "в сущности не было обращено против евреев, - оно было направлено в защиту крестьянства". Павел же "признал за хасидизмом право на открытое существование"130. Павел распространил еврейское право купечества и мещанства также и на Курляндскую губернию (непольское наследие, и не входившее затем в "черту оседлости"). Одно за другим он последовательно отклонил ходатайства христианских общин Ковны, Каменец-Подольска, Киева, Вильны ("евреям дана воля возрастать над христианами") о выселении евреев из их городов131.
В наследие Павлу досталось упрямое сопротивление польских помещиков всякому изменению их прав, в том числе и над евреями, и права суда над ними, какие они имели в Польше, и ещё злоупотребляли ими без границ. Так, в жалобе бердичевских евреев на князя Радзивила писалось: "Чтобы иметь своё богослужение, долженствуем платить деньги тем, коим князь отдаёт в аренду нашу веру"; а о бывшем фаворите Екатерины Зориче, что он "оставил без платежа один только воздух"132. (При Польше иные местечки и города были владельческие - и владелец устанавливал свои дополнительные произвольные поборы с жителей.)
