В общем, к моменту появления искусительницы я уже определился со способом мести. Таня появилась в дверном проёме облачённая в халат, так же, как и я. А я-то грешным делом думал, что после ванной она одеваться уже не будет — какой смысл, если всё равно всё сразу снимать. Но проказница не упустила и этого случая меня немного обломать. Я ожидал появления обнаженной натуры, а эта натура (весьма вредная, надо сказать), появилась закутанная в халат от пяток до головы. К моему облегчению, садистка не стала долго любоваться выражением разочарования на моём лице, а, подойдя к кровати, быстренько развязала пояс и, выражаясь поэтическим языком, сбросила с себя одежды. Совсем другое дело! Картина 'Венера, вышедшая из ванной'. Скинув халат на пол, Венера деловито полезла на кровать, даже не дав мне полюбоваться своим вполне достойным телом. А любоваться, между прочим, было чем. Но получить эстетическое удовольствие мне не дали, сразу перейдя к удовольствию физическому. Добравшись наконец до середины кровати, где я 'возлегал', красавица сразу уселась на меня сверху. Её роскошные груди с большими темными набухшими сосками оказались прямо у меня перед глазами, и тут уж я окончательно забыл про всякие глупости типа эстетического наслаждения.
Поласкав немного губами левый сосок (который ближе к сердцу), я перешел к правому, чтобы ему тоже не было обидно. Из приоткрытых Танечкиных губ вырвался стон. Пока я тесно общался с грудями подруги, она возилась с моим халатом, на предмет снять его с меня. И зачем, интересно, было заставлять его одевать? Неисповедимы пути женских мыслей… Наконец мешающийся халат был с меня стянут. Я прижал разгоряченное тело жаждущей любви женщины к себе, и перекатился вместе с ней по постели так, что теперь она оказалась подо мной.
Начнём с классики…
Я расслаблено лежал на кровати и бездумно пялился в потолок. Точнее, не в потолок, а на балдахин. На невесомой полупрозрачной ткани весело плясали солнечные зайчики, нахально проникшие в помещение сквозь щель между не до конца запахнутыми тяжёлыми портьерами на окнах. Из-за приоткрытой двери раздавалось мерное тиканье. Ну да, я ещё вчера обратил внимание на стоящие в зале здоровенные напольные часы, выполненные толи в стиле 'ампир', толи в ещё каком… Человек я в этом отношении тёмный. Кроме 'ампир' и 'барокко', других стилей не знаю, но кажется, 'барокко' применяется только к зданиям… А может, и не только… Не важно. В общем, красивые часы.
Почему-то мне вспомнился дом моей покойной бабушки. В детстве я часто приезжал к ней в гости с ночёвкой. У неё тоже всё было вот так же чистенько, аккуратненько, тихо, и в тишине мерно тикали старые ходики… И когда я утром просыпался, мне было хорошо, спокойно, все мелкие детские неприятности отступали на второй план, потом на третий…, а потом пропадали совсем…
Я прикрыл глаза, и сразу же будто бы снова очутился в далёком детстве… Бабушкина комната: Кровать, диван, старый шифоньер, стол, обязательный сервант с чашечками, рюмочками и прочими финтифлюшками, старый чёрно-белый телевизор на тумбочке, фикус… Я раскрыл глаза. Интересно, а здесь есть фикус? Вчера вроде видел какую-то зелень в горшках, но какую именно — внимания не обратил. Не до того было…
Фикуса в спальне не оказалось. Оказались орхидеи. Орхидеи — тоже хорошо. Особенно дикие… Особенно некоторые экземпляры… Я покосился на лежащую рядом Спящую Красавицу.
Таня, почти весь не такой уж большой остаток времени между окончанием бурной ночи и наступлением утра пролежавшая, положив голову мне на грудь, и закинув на меня ногу, сейчас откинулась на спину и тихонько сопела во сне. Одеяло с неё, естественно, сползло, и я имел возможность ещё раз рассмотреть во всём великолепии эти роскошные груди, которые, надо отметить, прекрасно смотрелись даже в таком положении, что наблюдается далеко не у всех женщин. Вспомнилось:
Она лежала на спине,
Нагие раздвоивши груди, —
И тихо, как вода в сосуде,
Стояла жизнь ее во сне.
Видимо, девушке снилось что-то хорошее: по её приоткрытым губам блуждала легкая улыбка. На мгновенье я задумался над вопросом: 'А не разбудить ли её сейчас поцелуем в эти спелые губы, не продлить ли ещё немного эту великолепную ночь?' Моё второе 'Я' тут же проголосовало за эту идею поднятием… Ну, в общем, поднятием… Но мой трезвый рассудок и элементарная жалость задавили этот порыв, хотя, надо признать, и с большим трудом. Надо всё-таки не только о себе думать. Как девушка сегодня ходить будет? Хотя… А может, ей не надо сегодня никуда ходить? Ладно, проснётся — поинтересуюсь. А там уж будем действовать по обстановке. С этими мыслями я снова откинулся на подушку. Солнечные зайчики всё так же продолжали гоняться друг за другом по пологу, а часы в соседней комнате бесстрастно отмеряли мгновение за мгновением. Я прислушался к своим внутренним ощущениям: Кроме вполне понятной усталости, на меня снизошли спокойствие и умиротворенность. Вообще так бывает очень редко. Обычно даже во время отдыха повседневные заботы не отпускают, давят на сознание, и не дают полностью расслабиться. А здесь… Полная расслабуха.
