– На восьмое марта?
Бабушка засмеялась, но тут же вцепилась в перила и стала тяжело дышать: передохнем минутку!
– Нет, деточка, – сказала она, – восьмого марта тогда не было, как и четвертого ноября – праздники были другие: Пасха, Рождество, Вознесение, тезоименитство, то есть именины, императора.
Бабушка прислонилась к колонне, а я поглядела на потолок: не плоский, а сводчатый, как будто много арок соединялись одним концом. Бабуля отдышалась, мы наконец-то поднялись на последний этаж. Там была всего одна высоченная и опять двустворчатая дверь, а на ней – куча звонков! И черный, и белый, и пластмассовый, и металлический.
Оказалось, у каждого жильца свой звонок, чтобы знать, к кому идут и кто должен открывать дверь?
Бабуля указала на «наш» звонок, я нажала кнопку, левая половина двери открылась, вышла светловолосая девушка в голубом спортивном костюме.
– Привет, Маша! Я Юля, – сказала девушка, обращаясь ко мне. А потом к бабушке: – Встретили?
И отошла в сторону, к стене.
Я вошла в тёмный коридор, вернее, настоящий коридорище.
Да уж, это не прихожая размером с домик хомячка в череповецкой панельке!
Наверное, такими были потайные тоннели в крепостных стенах: конец коридора тонул в полной темноте.
С обеих сторон угадывались закрытые двери, едва различимые по узким полоскам света, выбивавшимся в щели.
Юля и бабушка шли и шли. Одна дверь, вторая, третья, четвертая, сколько же здесь народу живёт? Интересно, муж с женой, про которых говорила бабуля, инженер и художница, вдвоем в таких хоромах не плутали? Да тут можно в «Ночной дозор» командой играть! Наверное, если крикнуть погромче, то будет эхо.
– Всем выйти из сумрака! – гаркнула я.
Юля засмеялась, а бабушка вздрогнула и перекрестилась.
– Да что на тебя сегодня нашло? Что ты орёшь? Типун тебе на язык!
И вдруг из сумрака действительно вышли – откуда-то из-за невидимого поворота и разнокалиберных дверей, и в коридоре оказалась небольшая толпа.
Разглядев бабушку, соседи загалдели, как толпа рэперов: никак Тамара, внучку встретила? Красавица! Да выросла-то как! Вот такусенькая последний раз была.
Я пожала плечами: откуда все эти люди знали, как я выросла? Лично я никого из них не помнила.
Соседи дорогие, сказала бабушка голосом сказительницы из русской народной сказки, при этом она еще плавно отвела руку, через часик прошу всех на кухню, по случаю приезда внучки будет торт с чаем.
– Чай без вина – пей без меня, – бодро ответил дед во фланелевой рубахе.
– Петрович, для тебя персонально – рябиновка, – галантно сказала бабушка.
– Другой коленкор! – крякнул Петрович.
Где я это имя слышала – Петрович? И вдруг в голове ясно всплыли бабушкины слова: «А может, Петровичу с пьяных глаз примерещилось?».
И я опять сердито задумалась: о чём, в конце концов, шла речь?!
Бабуля отперла одну из дверей, соседи растворились в темноте – видимо, разошлись по своим комнатам, и коридор вновь превратился в темный каменный тоннель.
– Машуля, ты где? Снимай ботинки перед дверью и входи, – донёсся голос бабушки, но я стояла под темными сводами, как заворожённая.
Настоящий подземный ход! Тут кому хочешь примерещится, не только выпивохе Петровичу. В такой квартирке вполне можно встретить кое-кого покруче чёрной дамы, фильм ужасов можно снимать, или компьютерную игру создавать, никаких декораций не понадобится. А ведь раньше электричества не было, представляю, как ходили со свечами: пламя колыхалось от сквозняка, на потолке качались чёрные тени…
Я не успела дорисовать мысленную картину – сзади раздался тихий заунывный стон, по лицу повеяло холодным воздухом, он коснулся моих волос, подул в лицо…
Я вздрогнула, по телу пробежали мурашки. Мама-а! И я прямо в ботинках ринулась в комнату.
– Куда в обуви? – прикрикнула бабуля, услышав мой топот. – Сапоги и верхнюю одежду оставляй за дверью, в коридоре: на стене вешалка, под ней тумбочка.
– Ага, – стукнула я зубами и резким движением выбросила ботинки за дверь: пусть валяются, надеюсь, никто себе из-за них шею не свернёт.
Куда бы пуховик пристроить? В коридор выходить не хотелось – боялась задать себе вопрос: что ЭТО было?
