Он выжил.
Джейгеру захотелось выпить что-то покрепче кофе. Для других людей смена подгузника была обычным делом, Джейгеру же казалось, что он поднялся на Эверест. Он прятался от детей, от младенцев, лишь бы не иметь дело с воспоминаниями о Джесс. Он не понимал, сколько боли прятал в душе, пока четыре года назад не увидел, как Линк качает на руках крошку Шоу, не зная, что Джейгер стоял в дверях. Когда Линк прикоснулся губами к макушке ребенка, щеки Джейгера обожгло горячими слезами.
У него это было; он это потерял. И он не мог смотреть, как Линк растит Шоу. Ему пришлось бежать.
Он любил своих братьев и сестру, но не мог видеть племянника и глубоко сожалел об этом. Он не допустит такой же ошибки с будущими детьми Беккета и Сейдж.
Джейгер положил руку на животик Тая и посмотрел на его улыбающееся личико. Какой хорошенький.
– Приятно было познакомиться, здоровяк, – пробормотал он, улыбаясь малышу в ответ. – Ты не слишком похож на свою красавицу маму. А вот Джесс – она была точной копией Андреа. Тот же остроконечный подбородок, треугольное личико, черные волосы. Глубокие карие глаза.
Джей поразился тому, что он разговаривал с ребенком о своем ребенке, но ведь Тай не сможет никому ничего рассказать.
– У нее была родинка на внутренней стороне бедра. – Джейгер слегка надавил пальцем на ногу Тая, и малыш засмеялся. – Вот тут, в виде бабочки. Ага, ты боишься щекотки!
Джейгер пробежался пальцами по бокам малыша, и смех ребенка отозвался в нем болью. Тай засунул руку в рот и уставился на Джейгера огромными глазами.
– Она бы уже была подростком. Наверное, носила бы бюстгальтер и говорила о мальчишках. Боже.
Как он мог по ней так сильно скучать, когда почти ее не знал? Ее смерть проделала огромную дыру в его душе и в душе Андреа, дыру, которая ширилась до тех пор, пока они упали в нее и не потерялись. Как люди, как пара.
– Ой, извини. Я его не слышала.
Джейгер взглянул на Пайпер. Ее волосы ниспадали на плечи беспорядочными кудрями, тушь размазалась, а на щеке отпечатался рисунок подушки. Она выглядела усталой, но, черт возьми, очень сексуальной. Подойдя к столику, она увидела грязный подгузник и кучу детских салфеток.
– Ты его переодел? Почему меня не позвал? – спросила она, беря Тая на руки.
Джейгер пожал плечами.
– Я подумал, что тебе нужно было выспаться, – ответил он грубовато. Боже, лишь бы она не слышала его слов о Джесс.
Тай потянулся к нему, но Джейгер отступил назад и поднял руки:
– Извини, парень, я ничего не знаю о младенцах.
Пайпер посмотрела на грязную пеленку, открытую банку с присыпкой и подняла брови.
– Ты сменил его подгузник, но в детях не разбираешься?
Он не мог сказать ей правду. Джейгер пожал плечами и сделал вид, что смотрит на часы:
– Мне нужно идти. Я опаздываю на ужин.
Пайпер кивнула и склонила голову.
– Я тебя тут не держу, Джейгер, – пробормотала она.
Да, справедливо. Тем не менее ему пришлось приложить немалое усилие, чтобы сдвинуться с места.
Следующий рейс из Вашингтона отложили, и Пайпер, сидя в такси, направлявшемся из аэропорта, посмотрела на часы и вздохнула. Кэри, должно быть, уже помыла и уложила Тая в постель, и он крепко спит. Она уехала еще до того, как он проснулся, и оценка частной коллекции заняла больше времени, чем она ожидала. На самом деле больше всего на свете она желала вернуться домой, поцеловать своего ребенка и лечь в постель с мускулистым мужчиной с изумительными голубыми глазами и лукавой улыбкой.
Она не видела Джейгера уже четыре дня, и ее мысли неустанно возвращались к нему. Несмотря ни на что, Пайпер отчаянно хотела повторить случившееся полтора года назад. Ей хотелось, чтобы он целовал ее, чтобы его руки изучали каждый дюйм ее тела, а его голос шептал ей на ухо жаркие, страстные слова.
Пайпер жаждала этих слов. Всего на один вечер она хотела забыть, что она мать-одиночка, рискующая потерять свой дом, и что она – дочь, которую Мик Шаттл никогда не признавал. Что ее жизнь безумно сложна. Она хотела быть кем угодно, только не измученной, истощенной стрессом тридцатилетней женщиной, которая вот уже полтора года не занималась сексом.
