Антемион считал себя слишком умным и талантливым, чтобы дубить шкуры или с утра до вечера сидеть в лавке. Юноша мечтал добиться благосклонности муз, но стоило ему приблизиться к легконогим богиням, и они тотчас разбегались прочь.
У Антемиона был друг Аристокл, прозванный Платоном[60]. Он жил по соседству, принадлежал к одной из самых именитых афинских семей и считался потомком древнего царя Аттики Кодра[61]. Мать Платона Пректиона происходила из рода Дропидов[62], к которому принадлежал сам Солон[63], и дружила с матерью Антемиона. Ее покойный муж Аристион[64] был весьма влиятельным политиком. Ранняя смерть отца оставила в душе Платона горькую печать сиротства, он страдал от одиночества и тем сильнее тянулся к Антемиону.
Молодые люди дружили целых десять лет. Они вместе играли на агоре, когда были детьми, вместе занимались в палестре, вместе пытались писать стихи. Платон неизменно побеждал в борьбе и метании диска. Это был сильный, гордый юноша, веривший в свое высокое предназначение. Он выиграл первые награды в пятнадцать лет и был так широк в плечах, что вполне заслужил свое прозвище[65]. Впрочем, со временем Платон забросил спорт и посвятил себя поэзии. Критий[66], дядя юноши, обучал его искусству слагать элегии и гекзаметры, и Платон демонстрировал в обеих дисциплинах блестящие успехи.
Доверчивый Антемион сразу поведал другу о своем знакомстве с великим философом. Это случилось как нельзя кстати, как раз в тот момент, когда Платон, давно превзошедший Крития, искал новый пример для подражания. Таким примером для него стал Сократ. Платону было всего восемнадцать лет, когда он вошел в доверенный круг философа и стал его любимым учеником. Успехи приятеля порядком раздосадовали Антемиона. Лучший друг превратился в соперника. Дело кончилось дракой, из которой Антемион вышел с вывихнутой рукой и твердой решимостью навсегда изгнать Платона из своей жизни.
Антемион принялся топить горести в вине. Он поссорился с друзьями, разочаровал Сократа, потерял доверие собственного отца. Время от времени юноша набирался смелости и стучал в дверь бывшего наставника, но не получал ничего, кроме новых унижений. Отчаявшись, молодой человек снова стал скитаться по кабакам, пока отец силой не заставил его вернуться домой. Анит тревожился не столько о сыне, сколько о собственном добром имени: не хватало еще, чтобы наследник почтенного купца пошел по кривой дорожке.
Мастерские Анита процветали. Он нанял толковых помощников и свел знакомство с весьма влиятельными людьми. Теперь Аниту мало было оставаться просто богатым торговцем; он освоил ораторское искусство, поднаторел в политике и сблизился с самым радикальным крылом афинских демократов. Теперь заветной мечтой купца была должность стратега. После переворота, установившего тиранию Тридцати[67], Аниту вместе с соратниками пришлось отправиться в изгнание. Антемион не пожелал сопровождать отца. Спустя год, изгнанники собрали войско под командованием Фрасибула[68]. Анит был одним из тех, кто возглавил поход на Афины и храбро сражался с армией тиранов. Своей отвагой он снискал уважение не только товарищей, но и врагов. Когда тирания пала, Анит освободил пленных и добился амнистии для многих изменников, несмотря на то, что Совет Тридцати присвоил все его имущество.
Анит не позабыл нанесенного Сократом оскорбления и теперь собирался насладиться местью. Собрав многочисленных недругов философа, он начал неторопливо и обстоятельно плести заговор. Тщательно изучив прошлое своего врага, купец узнал, что при Совете Тридцати Сократ оставался в Афинах. А стало быть — сотрудничал с тиранами. Ведь новые правители оставили его в живых, а это, само по себе, могло считаться доказательством вины. К тому же много лет назад среди учеников философа был критик, один из главных сторонников свергнутых злодеев. Собрать улики, позволявшие обвинить Сократа в растлении молодежи, не составило никакого труда. Анит уже предвкушал сладкий миг возмездия. Купец собирался унизить врага, растоптать, осудить и добиться смертного приговора. Приближался час его торжества.
