Две невесты Петра II - страница 168

. Между тем приготовлялись церемонии к погребению. Пришёл тот назначенный несчастливый день; нести надобно было государево тело мимо нашего дома, где я сидела под окошком, смотря ту плачевную церемонию. Боже мой, как дух во мне удержался! Началось духовными персонами, множество архиереев, архимандритов и всякого духовного чину; потом, как обыкновенно бывают такие высочайшие погребения, несли государственные гербы, кавалерию, разные ордена, короны; в том числе и мой жених шёл перед гробом, нёс на подушке кавалерию, и два ассистента вели под руки. Не могла его видеть от жалости в таком состоянии: епанча траурная предлинная, флёр на шляпе до земли, волосы распущенные, сам так бледен, что никакой живости нет. Поровнявшись против моих окон, взглянул плачущими глазами с тем знаком или миной: кого погребаем? в последний, в последний раз провожаю. Я так обеспамятовала, что упала на окошко: не могла усидеть от слабости. Потом и гроб везут: отступили от меня уже все чувства на несколько минут. А как опомнилась, оставя все церемонии, плакала, сколько моё сердце дозволило, рассуждая мыслью своей, какое это сокровище земля принимает, на какое, кажется, и солнце с удивлением сияло. Ум сопряжён был с мужественной красотой; природное милосердие, любовь к подданным нелицемерная. О Боже мой, дай великодушно понести сию напасть, лишение сего милостивого монарха. О Господи, Всевышний Творец, Ты все можеши, возврати хотя на единую минуту дух его и открой глаза его, чтоб он увидел верного своего слугу, идущего пред гробом, потеряв всю надежду к утешению и облегчению печали! И так окончилась церемония; множество знатных дворян, следующих за гробом; казалось мне, что и небо плачет, и все стихии небесные. Надеюсь, между тем и такие были, которые радовались, чая себе от новой государыни милости.

По прошествию нескольких дней после погребения приготовляли торжественное восшествие новой государыни в столичный город со звоном, с пушечной пальбой. В назначенный день поехала и я посмотреть её встречи: для того полюбопытствовала, что я её не знала от роду в лицо, кто она. Во дворце, в одной отхожей комнате, я сидела, где всю церемонию видела. Она шла мимо тех окон, под которыми я была, и тут последний раз видела, как мой жених командовал гвардией; он был майор, отдавал ей честь на лошади. Подумайте, каково мне глядеть на сие позорище! И с того времени в жизни своей я её не видала. Престрашного была взору. Отвратное лицо имела; так была велика, когда между кавалеров идёт, всех головой выше, и чрезвычайно толста. Как я поехала домой, надобно было ехать через все полки, которые в строю были собраны. Я поспешила домой, ещё не распущены были. Боже мой! Я тогда света не видела и не знала от Стыда, куда меня везут и где я. Одни кричат: «Это отца нашего невеста!» Подбегают ко мне: «Матушка наша, лишились мы своего государя!» Иные кричат: «Прошло ваше время, теперь не старая пора!» Принуждена была всё это вытерпеть, рада была, что доехала до двора своего; вынес Бог из такого содому.

Как скоро вступила государыня в самодержавство, так и стали искоренять нашу фамилию; не так бы она злобна была на нас, да фаворит её, который был безотлучно при ней, он старался наш род истребить, чтоб его на свете не было; по той злобе, когда её выбирали на престол, то между прочими пунктами написано было, чтоб оного фаворита, который был при ней камергером, в наше государство не ввозить: потому что они жили в своём владении; хотя она и наша принцесса, да была выдана замуж; овдовевши, жила в своём владении, а оставив и его, в своём доме, чтоб он у нас ни в каких делах не был, к чему она и подписалась. Однако злодеи многие, недоброжелатели своему отечеству, все пункты переменили и дали ей во всём волю и все народные желания уничтожили; и его к ней по-прежнему допустили. Как он усилился, побрав себе знатные чины, первое возымел дело с нами и искал, какими бы мерами нас истребить из числа живущих. Так публично говорил: дома той фамилии не оставлю! Что он не напрасно говорил, но и в дело произвёл. Как он уже взошёл на великую степень, он не мог уже на нас спокойными глазами глядеть. Он нас боялся и стыдился; знал нашу фамилию, за сколько лет рождённые князья имели своё владение, скольким коронам заслужили. Все предки наш род любили за верную службу к отечеству, живота своего не щадили; сколько на войнах головы свои положили! За такие их знатные службы были от государей отменно награждены великими чинами, кавалериами, и в чужих государствах многие спокойствие делали, где имя их славно; а он был самый подлый человек, а дошёл до такого великого градуса, одним словом сказать, только одной короны недоставало! Уже все в руку его целовали, и что хотел, то делал: уже титуловали его ваше высочество; а он не что иное был, как башмачник: на дядю моего сапоги шил. Сказывают, мастер превеликий был; да красота его до такой великой степени довела. Бывши таких высоких мыслей, думал, что не удастся ему до конца привести своё намерение, он не истребит знатные роды; (но) так и сделал: не только нашу фамилию, но и другую такую же знатную фамилию сокрушил, разорил и в ссылку сослал