— Да, — печально сказал Пиппин, — история продолжается, но Гэндалф в ней больше не участвует.
— У-ух, давайте говорите! — попросил Древобородый. — Хум, хм, хм, ну...
Он помолчал, глядя на хоббитов.
— Хум, хм, ну, я не знаю что сказать. Давайте вы!
— Если хотите знать больше, мы расскажем, — сказал Мерри, — но это займет много времени. Не опустите ли вы нас? Может, мы лучше посидим здесь вместе на солнце? Вы устанете держать нас.
— Хм, устану? Нет, я не устану. Я нелегко устаю, и я не сижу. И очень нелегко сгибаюсь. Но здесь очень жарко. Давайте оставим... Ну, как вы это называете?
— Холм? — предположил Пиппин. — Углубление? Лестницу?
Древобородый задумчиво повторял его слова.
— Холм? Да, это оно. Но это слишком торопливое слово для того, что стоит здесь с тех самых пор, как сформировался Мир. Ну, неважно. Давайте оставим его и пойдем.
— Куда пойдем? — спросил Мерри.
— В мой дом, в один из моих домов, — ответил Древобородый.
— А это далеко?
— Не знаю. Вы, может быть, решите, что далеко. Но какое это имеет значение?
— Видите ли, мы потеряли все свои вещи, — сказал Мерри. — И у нас мало еды.
— О! Хм! Не беспокойтесь об этом, — ответил Древобородый. — Я угощу вас напитком, который позволит зеленеть и расти долго, очень долго. И если вы захотите расстаться со мной, я могу вас доставить в любую точку у пределов моей страны, по вашему выбору. Идем!
Мягко, но крепко держа хоббитов на сгибах своих рук, Древобородый поднял и опустил сначала одну большую ногу, потом другую и двинулся к краю углубления. Пальцы его ног, похожие на корни, цеплялись за землю. Он достиг леса, осторожно и важно опускаясь со ступеньки на ступеньку.
Дальше он пошел длинными осторожными шагами между деревьями, углубляясь в лес, но не отходя далеко от ручья.
Деревья в большинстве своем, казалось, спали и не реагировали на его появление. Но некоторые все же вздрагивали, а иные поднимали ветви над его головой, когда он приближался.
Он шел и все время разговаривал с собой, выдавая длинный безостановочный поток вполне мелодичных звуков.
Хоббиты некоторое время молчали. Они, как ни странно, чувствовали себя в безопасности, им было удобно и было о чем подумать и чему удивиться. Наконец Пиппин решился заговорить снова.
— Древобородый, можно спросить вас кое о чем? Почему Келеборн предупреждал нас о вашем лесе? Он говорил нам, чтобы мы не рисковали и не входили в него.
— Хм, он так говорил? — пробормотал Древобородый. — Ия сказал бы то же самое, если бы вы пришли другим путем. Не рискуйте входить в леса Лаурелиндоренана! Так называли его эльфы, но теперь они сократили название: Лотлориен зовут они его. Возможно, они и правы. Возможно, их лес увядает, а не растет. Земля долины Поющего Золота — вот чем она была когда-то. А теперь она Дремлющий Цветок. Но это странное место, и никто из нас не входит туда. Я удивляюсь, как вы сумели выйти оттуда, но еще больше удивляюсь, что вы зашли туда. Этого не случалось с чужеземцами уже много лет. Это странная земля. Да, это так. Население там в горе. Да, в горе. Лаурелиндоренан аурелиндоренан линделорендон малинориолион огнеталин, — бормотал он про себя. — Я думаю, они ушли из здешнего мира. Ни сама страна, ни Золотой Лес теперь не таковы, какими были, когда Келеборн был молод. Да, Таурелиломеа — тумбаламориа тумбалетауреа ламенор — так они говорили обычно. Мир меняется, но эти слова по-прежнему справедливы.
— Что это значит? — спросил Пиппин. — Что в них справедливого?
— Деревья и энты, — ответил Древобородый. — Я сам не понимаю многого, поэтому не могу объяснить и вам. Некоторые из нас остаются истинными энтами и живут так, как у нас принято, но многие становятся сонливыми, древоподобными, как вы могли бы сказать. Большинство деревьев — это, конечно, только деревья, но многие просто спят. Многих нелегко разбудить. Так продолжается все время.
Когда это происходит с деревом, вы обнаруживаете, что у некоторых деревьев плохие сердца. Это не имеет отношения к древесине, я не это имею в виду. Я знавал добрых старых ив здесь, вниз по Энтвошу, давным-давно, увы, ушедших! Они были совершенно пустые, в сущности, они распадались на куски, но они были так же благоуханны, как молодой лист. Но есть деревья в долинах у гор, которые звучат как колокол, но очень плохие внутри. И кажется, таких деревьев становится все больше. В этой стране некоторые места стали очень опасными.
