– Многие считают, что она существует только в легендах, – сказал Гимли. – А другие думают, что она была, но теперь разрушена.
– Она есть и ничуть не разрушена, – промолвил Гэндальф, – из глубочайшего подземелья до высочайшей вершины идет она, свиваясь в спираль длиною во много тысяч, пока не приводит в Башню Дарина, высеченную в живой скале Зиракзигиль. Это и есть Сильвертина – самая высокая вершина в Туманных горах. Там, над Селебдилом, было одинокое окно в снегу, под ним – узкое пространство, гнездо на головокружительной высоте над туманами мира. Все внизу было покрыто плотными облаками, а в небе пылало страшное безжалостное солнце. Там мой враг вспыхнул снова, и пришлось опять биться с ним. Возможно, в грядущих веках сложат песни о нашем сражении.. – Гэндальф усмехнулся, – хотя о чем можно рассказать в песне?.. Тот, кто наблюдал со стороны за этим поединком, мог видеть молнии, обрушивающиеся на вершину, огненные сполохи, тучи дыма и пара от таявших снегов. Лед плавился и шел горячий дождь. Полыхало пламя и рушились скалы. Наконец, я взял верх и сбросил его вниз. Он упал, разрушив горный склон, а я остался на вершине ни живой, ни мертвый. Тьма была вокруг, мысли и время перестали существовать, и я бродил по дальним дорогам, о которых ничего не могу сказать... Казалось, что проходили века, сознание уходило и возвращалось, я видел спиральную лестницу то разрушенной, то восстановленной вновь. Слабо доносились до меня звуки земли: рождение и смерть, песни и стоны, и вечные вздохи камня. Шли дни и для меня уже не было никакой надежды... А потом прилетел Ветробой. «Видно так уж мне на роду написано, – сказал я ему, – быть твоей ношей...»
– Какая ты теперь ноша! – ответила громадная птица. – Сейчас ты не тяжелей лебединого пера. Сквозь тебя просвечивает солнце. Пожалуй, если отпустить тебя, ты и сам полетишь по ветру.
– Нет уж! – запротестовал я, чувствуя, как жизнь возвращается ко мне. – Лучше отнеси меня в Лориэн!
– О том же просила меня и Владычица Галадриэль, когда отправляла за тобой, – спокойно сказал орел.
Так Гэндальф попал в Золотые Леса Лориэна. Там он возродился телесно и духовно, обрел новые силы и мудрость, и теперь уже Гэндальфом Белым отправился на поиски отряда, но нашел только троих.
Услышали они и о Сарумане. Властитель Скальбурга изменил интересам Средиземья и стал сообщником Врага, но изменил и Врагу, решив завладеть Кольцом Всевластья. Хоббитов схватили его орки. Пин и Мерри понадобились ему как заложники. Но о ссоре своих орков с орками Мордора он не знает. Не знает и того, что весь отряд уничтожен ристанийцами. Не знает и о том, что назгулы получили крылья... Саруман может думать только о Кольце. Он так увлекся своими коварными замыслами, что упустил из виду близкую опасность – энтов.
– Разве энты еще остались на свете? – удивился Арагорн. – Я думал, что это только одна из ристанийских легенд.
– В песнях лесных эльфов о них говорится, но я никогда их не видел, – сказал Леголас.
– Еще увидишь, – усмехнулся Гэндальф. – Нашим невысокликам повезло. Они встретили самого древнего из них, и сейчас находятся в его жилище, в недрах горы. Одного недавно встретил и я, совсем недалеко от сюда.
– Но ведь говорили, что энты опасны, – забеспокоился Гимли. – Каковы они с виду?
– Когда увидишь, не спутаешь, – отвечал маг. – Что до опасности, то она вокруг, всюду. Опасны энты, очень опасен я, Арагорн с Леголасом, о тебе уж и говорить не приходится. Но – смотря для кого. Энты опасны, но мудры и добры. Их трудно вывести из себя, но рассказ наших маленьких друзей разгневал их. Я знаю энтов, они медленно закипают, но когда закипают, их никому не удержать. И тогда Саруману не позавидуешь.
– Но что они могут? – недоуменно спросил Леголас.
– Точно не скажу, да они и сами этого пока не знают, – маг замолчал, задумавшись, потом поднял голову. – Солнце уже высоко, нам пора.
– К энтам? – спросил Арагорн.
– Нет, в Эдорас. В Ристанию пришла война: Теодену нужна наша помощь. Вы пойдете со мной?
– Конечно, – ответил Арагорн, – с тобой и за тобой. Ты по прежнему ведешь отряд. У Темного Владыки есть Девять Черных Всадников, у нас один Белый, но он стоит девятерых. Мы пойдем за тобой, куда бы ты нас не повел.
