Часть оружия они оставили в доме, но пять автоматов и кучу пистолетов забрали с собой. Фурман велел сгрузить оружие и патроны в багажник, но не смог удержаться от искушения оставить один ствол при себе. Не думал, что «беретта» понадобится так скоро.
Передернув затвор, он резко повернулся лицом к Горемыке и приставил ствол к его щеке. Даже в темноте было видно, как вытянулось лицо у бедолаги.
– Если ты сахарный, на кой хрен ты нам такой сдался?
– Э-э... Ты чего?
– Сам же сказал, что пятеро – это много. Сейчас от твоего сахарного тела избавимся, и нас будет четверо. Молитвы какие-нибудь знаешь?
Знал Горемыка молитвы или нет, но одно ему было известно точно: Фурман слов на ветер не бросает и ему убить человека ничего не стоит.
– Пощади!
Именно этого Фурман и добивался. Теперь Горемыка словно объезженная лошадь, брыкаться больше не станет. Какое-то время...
– Еще раз дернешь копытом – убью. Ты меня понял?
– Да, – униженно закивал парень.
– Вот и ладушки! – Фурман спрятал пистолет, снова выехал с обочины на дорогу и, не оборачиваясь, спросил: – Как там, сахарный, тесно тебе или нет?
– Нормально, – подавленно буркнул Горемыка.
– Нормально все, – повторил за ним Моток. – Одна проблема – тачку в розыск могут подать.
– Сечешь фишку, молодца, – кивнул Фурман. – Но до утра вряд ли хватятся. А до утра мы... – Он посмотрел на часы. – Еще километров сто пройдем. Половина четвертого, считай, уже утро. В июне светает рано, небо уже розовеет в ожидании рассвета. А может, и краснеет от стыда за людей...
– А дальше?
– И дальше пойдем. Чего нам бояться?
– А если менты? У тебя ни прав, ни доверенности.
– Вот я и говорю, чего ментов бояться с такой тачкой? Тут такая моща! Ни одна падла ментовская не догонит. А если что, стволы в багажнике. Или трусишь?
– Не хотелось бы связываться. Но, если что, стрелять я умею. Хотя, конечно, лучше без этого...
– Лучше без этого, – кивнул Фурман.
Неблагодарное это дело, воевать с ментами. И необязательное. Но если вдруг что, отстреливаться он будет до последнего патрона. И Моток не подведет. В этом парне Фурман был уверен, а в остальных – нет. Косой и Горемыка казались ему больше балластом, чем реальной силой. Но тот же воздушный шар без балласта в воздух подниматься не станет...
Они проехали еще километров восемьдесят, пока не наткнулись на знак, предупреждающий о ментовском посте. Пост этот миновали через небольшой городок, где в киоске мимоходом купили атлас автомобильных дорог. Дальше уже ехали проселками, избегая встреч с ментами, и на гаишников ни разу не напоролись.
К ночи добрались до Москвы, но в город соваться не решились. Фурман очень устал, поэтому велел располагаться на ночлег.
– Мы с Риткой в машине, а вы охраняйте, – зевая, усмехнулся он.
Из дома Трюфеля они забрали несколько одеял, но тогда никто не думал, что они могут пригодиться в дороге. Не до того было. Одеяла взяли, чтобы накрыть ими оружие и саквояж с деньгами. Слабенькая ширма, но все лучше, чем ничего.
На этих одеялах и устроились пацаны, хотя могли обойтись и без них. Погода теплая, сухая, трава в лесу мягкая, земля не студеная. Но главное, Фурман разрешил распечатать две бутылки трофейного виски. С такой радостью хоть на снегу спать можно. И закуска была, в магазине по пути купили, – сыр, колбаса, маринованные огурцы.
Накрыли поляну, раскидали виски по пластиковым стаканчикам.
– Это у нас такая свадьба, – по-хозяйски обнимая Риту, развязно произнес Фурман. – Мы же теперь муж и жена. Или нет?
Она кивнула, соглашаясь, но ничего не сказала. Настроение паршивое, выражение лица такое, что, казалось, вот-вот расплачется. И еще ее колотила внутренняя дрожь. И вряд ли от возбуждения...
– Выпей! Полегчает!
Рита выпила с жадностью, едва закусив кусочком колбасы. Видно, забыться хочет. Но ее можно понять.
Фурман и сам не заметил, как опустела одна бутылка, затем вторая. Хорошо, в багажнике была еще и водка из того же магазина, где продавалась закуска. Но водку Рита пить не стала. Тогда Фурман повел ее в машину.
Сиденья раскладывались легко, вот бы и с Ритой было бы так же просто. Но девушка отказалась раздеваться.
