Сельский дом, какой-то неухоженный: понятно, работают люди от зари до зари, какой особый уход жилищу оказывать?
Горница, в потолке — дешёвая люстра с неяркой лампочкой. Просто всё.
Табуретки, на табуретках — доски, закрытые тканью, на сооружении — два гробика, а в них умершие с запеленатыми белой тканью лицами:
"Странно! Как читать напутствие, если лица закрыты? Как быть"? — спрашивать не у кого, сам себе "хозяин", поступай, как сочтёшь нужным… Да какая разница мёртвым: "закрыты их лица, или нет!?" — чувствую, что как-то нехорошо "нагреваюсь".
В доме — только старик годами под восемьдесят и более никого.
Итак: два гроба, в гробах — дети лет по пяти с запеленатыми лицами, старик при гробах — и я, чтец Псалтири.
Не начинать с расспросов "что да как"? Тебя что просили? Читать псалмы, но не вести допросы на житейские темы. Вот и читай"! — зажёг свечи, накурил ладаном… Ароматом церковным в горнице повеяло, запах другой стал… Вначале не совсем "мертвецким" был, другим чем-то воняло в доме… Еле уловимый запах палёной плоти, но не придал ему значения: "мало ли что могли палить в доме"? — нейтрализовал подозрительный запах ладаном — и все дела":
— "Благословен бог наш…" — бодро начал, честно: дети в гробах, нельзя им бубнить и перевирать слова из чужой книги! Старухе со злой рожей и в гробу — одно дело, а этим нужно красиво, честно! Пусть меньше прочту, но чисто!
Старик сидел по другую сторону от гробов, опустив голову, и никак не реагировал на чтение "святой Псалтири".
Только после третьего "перекура" спросил:
— Простите, что случилось с детьми? — никогда не спрашивал, всегда люди сами говорили причину, по которой покойник оставил мир наш…
А как ушли девчушки? Им бы жить да жить, а они вот, лежат укутанные в ткань с голов до пят:
— Сгорели… — тихим голосом выдавил старик и загасил моё ненужное любопытство:
"Стоп! Вроде бы православные каноны запрещает отпевать "взятых огнём, водой и верёвкой!? Удавленных, то есть!? Что делаю!? Нарушаю церковные уставы!? Грешу"! — но страх быстро прошёл, и его место заняла мысль:
"А кто указ мне? Двое нас в доме… Что, старик всем расскажет, что нашёлся чтец, не испугался нарушения церковных правил и отчитал погибших от огня? Ну, согрешил "словом и делом", от кого и что мне будет? Какое "наказание"? Вид "епитимьи"? Сорок раз прочитать "Отче наш" и столько "Богородицу"? А кто контролировать будет? Ай, сан снимут? Разжалуют до диакона и отправят служить в глухой и бедный "приход"? кого бояться!? Читай"! — никого из умерших так не отпевал, как сгоревших девчушек! Нет, крохи, прочитаю над вами чужие непонятные песнопения так, как никогда и никому не читал! Разве только убитому студенту? — пел я, а хотелось реветь!
И способность читать Псалтирь и одновременно думать не покинула тогда:
"пожалуй, просили кого-то из ближайшего прихода отчитать детей, но те, узнав, какой смертью погибли дети — отказали:
— Нельзя против правил идти! Грех! — что, "импресарио" знал об этом и "поймал" меня? Кто грешник?
— Не может доброе дело быть "грешным". Это моя логика, пусть она и расходится с христианством…
— И я так думаю… В чём вина сгоревших детей? Почему их нужно было лишать такой малости, как чтение чужой Псалтири? Что им Псалтирь?
Наркоману, "отбросившему лапти" от передозировки отравы крест ставят, "браткам", на которых висят многие отнятые жизни — умопомрачительные по цене монументы возводят и греха не видят, а прочитать несколько глав псалмов сгоревшим детям — "грех"? — почему матом и в мыслях не выругался — не знаю… Наверное, мёртвых девчушек постеснялся… Их души удержали от мата…
6.
Пришло утро и с ним — машина.
Платы со старика не взял: с кого брать? С беды? И за что? За чтение нараспев непонятных слов из чужой книги? Знал старик, что "взятых огнём" нельзя отчитывать? Не знал, пока внучки не погибли…
— После девчушек кому читал?
— Никому. Как отрезало. Они последними были. Обгоревших детских лиц не видел, а две запеленатые "куколки" пугали… Меня-то, грешника?
Просившим "почитать" говорил:
— Церковь запретила читать псалмы — врал и не смотрел в глаза просящим. Те верили в запреты, а мне было стыдно. Спасало: "кто проверять будет: отобрали "лицензию", или по каким-то иным причинам не хочу читать Псалтирь? Признаюсь: как-то однажды шальная мысль появилась отпевать "проблемных" покойников за двойную плату, или большую, чем запрашивают церковные "певцы" за такую работу. Ведь "официальные чтецы" боятся греха, а я — нет… Кому проще жить?
