— Спасибо, — только и ответил я, прикрывая рукой герб Монако, чтоб не пришлось рассказывать о месте покупки.
Вера Копылова всегда была очень внимательна. Однажды, также озираясь, сказала операторам, видя, что я их слушаю:
— Тут я включила телевизор и увидела Хотнога. С хорошо поставленной речью. Говорил умные и сложные вещи.
Для меня это был комплимент. Меня никогда не прельщало стадное поведение. Ходить в рубашке, в которой еще кто-то ходит, или с таким же портфелем считал для себя неприемлемым. Поэтому со мной некомфортно. Я не стану носить телефонную гарнитуру или очки «за компанию». Много лет спустя, в 2010 году, в Юрмале Ленька Купридо, демонстрируя шикарные оптические очки, чем-то похожие на те, что чуть раньше показывал Чивурин, меня даже спросит:
— А ты что, еще не в наших рядах?
Действительно, я не в их рядах, хотя Ленька, конечно, имел в виду совершенно другое. И мне всячески демонстрировали, что я «не в их рядах», и за это мстили. В тот же период болезни СА я ехал в такси с Марфиным и его первой женой Леной, возвращаясь домой с вокзала. Миша на глазах удивленной Лены перечислял фамилии возможных режиссеров для передачи, забыв меня. Правда, через пару недель при встрече он сказал:
— Извини, я забыл тогда про тебя!
Наверняка это его заставила сказать жена.
А один из предыдущих администраторов рассказал мне, как однажды зашел в офис «АМиК» и увидел АВ у телевизора, когда я вел «Ноу-хау» в эфире.
— На Хотнога любуетесь?
— Еще чего, — сказал АВ и быстро переключил каналы.
Тогда меня это озадачило. Всегда был уверен, что Семья этим не интересуется. Кто я такой? Но однажды во время съемок, а гримером продолжительное время у меня была замечательная Надежда Моисеева, у которой были свои отношения с СА, на мое замечание, что Семья даже не знает про эфиры «Ноу-хау», сказала:
— Не переживай, все они видят и знают. Она меня даже спросила, почему я так сильно тебя крашу.
Ого. Призадумался.
Нет, по крайней мере, выполнение служебных обязанностей мной не выглядит как поведение белой вороны. Все в кассу. Но новое поведение редакторов меня все-таки озадачило. Много часов сидел и перебирал все, что делаю. Пытался найти «состав преступления» в своем поведении. Все эти думы меня приводили единственному выводу. Либо надо заниматься делом и быть готовым на необъективную реакцию со стороны новых функционеров, поскольку это нарушает их интересы… Либо надо перестать думать о деле и заниматься подковерной возней. Проанализировал оба варианта. Как топ-менеджер не нашел в первом варианте ничего, что вредило бы АВ, Семье и их делу. Нашему делу. Значит, второй путь закрыт.
Ладно, долой хандру! КВН — веселая игра!
Просто наблюдение. После ухода Марфина стала сильно бросаться в глаза предвзятость. Больше всего достается командам, с которыми когда-то редакторы работали в индивидуальном порядке или просто считают «своим творением».
Сочи. Прилетаю с Чивуриным и Купридо на одном самолете. Приезжаем вместе в гостиницу. По десятилетней традиции, вечером в день прилета мы обычно вместе с редакторами ходили в ресторан «Иверия» ужинать и отмечать начало фестиваля. Заселились. Привел себя в порядок, немного отдохнул с дороги и позвонил Чивурину, чтоб оговорить время встречи. Трубку он не снял. Звонил в течение 40 минут и понял, что это новый «сценарий» поведения. А есть хотелось. Оделся и пошел в «Иверию». На террасе за крайним столиком сидели Чивурин, Купридо и Баруля. Баруля лицом ко мне. Наши с ним глаза встретились, он весь скукожился, глаза забегали. Ага, подумал я, вот он, главный кукловод. Было ощущение, что он залезет под стол. А стол ломился от угощений. Видно было, для своих «друзей» он ничего не жалел. Я подошел к столу и доброжелательно обратился к Чивурину:
— Приятного аппетита! А чего трубку не снимаешь? Можно же было объяснить.
Его телефон лежал прямо перед ним на столе. Чивурин, не смотря мне глаза, взял в руки телефон:
— Да? А я что-то не слышал.
Прямо капитанский конкурс в жизни, «шоу капитанов». Я молча развернулся и ушел. А что говорить, все и так ясно. Ужинал в «Дайнере».
