О вопросах обучения в КВН в основном говорят на школе КВН, но чаще всего туда ездят молодые команды, начинающие, и многое из того, что они слышат о вопросах организации, откладывается на потом, а затем забывается. К тому же это все кажется несущественным. Кстати, а почему на школу КВН никогда не зовут меня? С одной стороны, туда ездят редакторы, и они в этом отношении достаточно грамотные. Но я ведь тоже мог бы что-то по делу сказать. Однажды на съемках передачи на фестивале в Сочи мы с Леней впервые стали давать противоречивые указания команде. Дело касалось выхода на сцену: Леня быстро гнал команду на сцену, а я просил их задержаться. Когда команда ушла в кулису, Ленька обратился ко мне:
— Объясни мне, почему так нельзя делать, я на школе КВН их этому учу.
А ситуации совершенно разные. В данном случае команде нельзя было выходить на сцену определенное время, потому что АВ объявлял главного спонсора фестиваля, в команде были яркие персонажи, и они отвлекли бы внимание зрителей от текста АВ.
Много лет назад я сам дал основание считать, что я не могу ничего сказать командам по делу. Это было на фестивале, когда впервые появились семинары. Мишка Марфин, планируя их и подтискивая, кто бы еще мог заполнить время, сказал мне:
— Хочешь, можешь тоже рассказать что-то про режиссерские нюансы, второй план.
Моя ошибка заключалась в том, что я поддался общему настроению эйфории и не готовился к этому, рассчитывая на импровизацию. В то время фестивали были загружены таким количеством досъемок, что меня просто не хватило. К результате получилось все очень бесполезно для команд. Я не смог вытащить на поверхность нужную информацию.
С информацией в собственной голове, вообще, все обстоит очень интересно. Вначале все было как у всех. Но с 1991 года, когда к КВН добавилось собственное производство «Ноу-хау», пришлось адаптироваться. Ведь мы прежде всего собирали и готовили саму информацию. В одну передачу включалось 12–14 разных сообщений, копать и отбирать надо было по принципу воронки. Предварительно именно мне приходилось оценивать разработку, не вникая в ее суть. Затем корреспонденты по моему заданию шли на встречу и «рыли». Их было около десяти, и у каждого — по три-четыре темы. Во-первых, я физически не мог все охватить. Во-вторых, мне нельзя было увлекаться конкретной темой, чтоб не терять объективность, другого ведь человека для отсева у нас не было. Часто такую работу я делал в перерывах на КВН. Перестал запоминать то, что не нужно, из огромного объема текста. Специально годами себя этому учил и тренировал, были в свое время такие «курсы Андреева», помогли. И мне удалось выработать свою манеру. Она спасала в «Ноу-хау», но была непонятна в КВН самим кавээнщикам.
Я никогда не запоминал шутки. Не показывал актеру, как надо говорить, потому что всегда считал, что он должен сказать ее в индивидуальной манере. Чтобы не было клонов. Пришел я к этому, конечно, уже после трех лет такого клонирования в самом начале девяностых. Потом решил все поменять. И поменял. Я всегда объяснял на пальцах, как надо сказать, давал «матрицу», а актер ее заполнял. Даже сегодня я считаю это более верным, за редким исключением. И продолжаю не забивать свою память. Это всегда позволяет иметь свежий взгляд и не вязнуть в деталях. Однажды после какого-то «технического» разговора с Марфиным он мне сказал:
— Интересно, ты знаешь все поверхностно, но зато из разных областей.
И что в этом плохого? Известно, что существуют два типа знаний. Знать по сути и знать, где об этом можно быстро узнать. Второй вариант, с моей точки зрения, лучше. Особенно когда стремительно меняется уровень знаний о предмете. Со времен аспирантуры шеф меня к этому приучал, но освоил я это только на практике и потом придерживался этого способа, оставляя ум для другого и тренируя память на другом.
А между тем в КВН это давало повод недоброжелателям шутить на эту тему. Ну и ладно, посмеемся.
Четвертьфиналы Высшей лиги КВН. Как-то случайно вышел разговор с редакторами о редактуре в Премьер-лиге. На сборе программы я увидел СТЭМ Смоленска, фрагмент которого накануне смотрел по телевизору. Не помнил точно название передачи, но видел своими глазами. Беспредел последних лет меня уже не удивлял, так что я в очередной раз просто фыркнул и даже не акцентировал на этом внимание. До репрессий я возмущался, настаивал, а последние годы, как только я начинал говорить, мне сразу затыкали рот, приводя какой-то удобный аргумент. При этом меня убеждали, что Семья все знает, «сейчас в КВН так работают».
