Двадцать минут на Манхэттене - страница 39

Очарование этих мест возникает от красот самого пляжа, от мест отдыха и от того, насколько повседневные действия людей преобразуются этим окружением. Поскольку пляжи считаются «особыми местами» (как Диснейленд), поведение в них тоже становится особым, – пляжи включаются в ряд мест, поведение в которых строго регламентировано, таких как церковь, библиотека и концертный зал. Как и во всех подобных местах, любезность на пляже более распространена и дальше простирается. Владельцы магазинчиков легко соглашаются на небольшой кредит, а покупатели всегда «доносят на следующий день» недоданные деньги. Двери оставляются открытыми. Смотреть за детьми в воде становится общей обязанностью. Люди охотнее и гораздо искреннее болтают с незнакомцами.

Одна из причин такой особости – то, что общество образовалось здесь по собственному сознательному, намеренному выбору. Редко когда мы столь близки к утопии, как на пляже (что нашло свое отражение в бессмертном лозунге мая 1968-го: «Под брусчаткой – пляж!»). Поскольку отдыхающие сами приняли свободное решение приехать в это место на короткий срок, у них явно присутствует общность вкусов и интересов, гомогенность представлений об основных свойствах окружающей среды и ее предназначении. Разумеется, в этом общем наборе представлений можно при желании вычленить классовое начало – включая его «эксклюзивный» компонент. Но принадлежность к тому или иному классу может проявляться разными путями, и не все они предосудительны. Несмотря на то что городской квартал должен быть открыт для представителей различных экономических и социальных классов, жители одного квартала объединены общностью частных интересов, самой идеей, что у места есть своя идентичность. Можно сказать, что они разделяют интересы одного класса, а можно – что они обладают одним классом интересов.

Пожалуй, можно даже говорить о чем-то вроде средовой или местозависимой концепции класса, где общность интересов хотя бы частично носит физический характер. Если место жительства когда-нибудь окажется избираемо исключительно сознательно и организовано по принципу «все включено», главным критерием выбора окажутся отличительные черты предлагаемого тем или иным кварталом образа жизни. Под «отличительными чертами» подразумеваются как сами люди и поддерживаемая в квартале общественная деятельность, так и физиономия самого места. Кажется полностью оправданным говорить о классе людей, предпочитающих деревенскую идиллию, о классе любителей обезличенного людского муравейника высоток или о тех, кому ближе буферная зона пригорода. Индивидуальные предпочтения – это амальгама удобств, желания найти себе подходящую компанию по вкусу и по интересам, а хорошие города и районы сами формируют и поддерживают разнообразные общины. Никакое идеальное, платоническое предпочтение – включая описанные Джейкобс «кипящие улицы» – не может охватить реальных масштабов разнообразия: одним нравится жить в темном лесу, другим – среди белых стен. Желание – никогда не порок.

Другая причина особости поведения в таких местах, как Диснейленд и Файр-Айланд, – то, что мы рассматриваем их не просто как другое место, но как лучшее место. Каждый квартал является отличным по определению – то есть отличается от других районов. Но места отдыха имплицитно наделены ценными качествами, – раз уж некто специально уезжает в другое место, он уверен, что там все просто превосходно. Диснейленд как раз и кажется многим людям столь превосходным местом не просто из-за предлагаемых там увеселений, парадов и аттракционов, но и потому, что он предлагает, подобно Файр-Айланд, свое решение множества проблем, которые осаждают нас в «нормальной» жизни. В этом смысле истинные добродетели Диснейленда – не смех и радость, следствие множества развлечений, таких, как пешие прогулки, уличные артисты и шествия, уютный, «человечный» размер и тому подобное, составляющее, в сущности, обычный репертуар городской жизни. Скорее это фундаментальное отсутствие необходимости делать выбор, возникающее благодаря тщательному отсеиванию всего, что способно поколебать дозволенное поведение.