Понятно, с каким сожалением я покидал Дакар, где наш батискаф произвел в общей сложности пять успешных погружений (в том числе одно пробное, без команды). Но в Париже уже создавался Комитет, который должен был разработать планы научной эксплуатации батискафа. Председателем его стал, естественно, профессор Фаж, самый известный из французских океанографов; к сожалению, он пробыл на этом посту всего несколько лет.
С 1954 по 1961 год, то есть около семи лет, «ФНРС-ІІІ», работая по указаниям Комитета, доставлял в морские глубины французских, бельгийских, американских, португальских и японских ученых, а иногда и журналистов. Мало-помалу установился определенный ритм работы. Батискаф — это, в первую очередь, судно, требующее постоянного ухода. Как известно морская вода и воздух объединяют свои усилия, чтобы уничтожить творения рук человеческих: коррозия разрушает металл, стареет изоляция электропроводки, и потому ежегодно «ФНРС-Ш» проводил несколько месяцев в ремонтных доках. Погружение требует особенно тщательного соблюдения мер безопасности. Прогуливаясь на глубине в 1000 или, скажем, 10 000 метров, мы не можем позволить себе рисковать. Вовсе не требуется, чтобы, отправляясь в подводную экспедицию, ученый совершал геройский поступок. Погружения, даже глубоководные, должны стать явлением привычным и заурядным.
Серьезные ремонтные работы проводились, разумеется, зимой, так как летом и море спокойнее, и исследователям, которые, как правило, преподают в университетах, удобнее совершать длительные экспедиции.
Однако, возвратившись в Дакар в конце лета 1954 года, батискаф не встал в док: я получил приказ обеспечить журналистам участие в глубоководных погружениях. Трое французов, а затем американец из журнала «Лайф» один за другим побывали со мной в подводном мире. До этого меня обвиняли в том, что я не допускаю прессу к батискафу. Но ведь испытания всегда связаны с какими-то инцидентами, трудностями и неудачами, а работать с полной отдачей можно только тогда, когда тебе никто не мешает. Мы с Вильмом публиковали отчеты о погружениях, также поступал и профессор Моно, но наши публикации были информацией специалистов, а широкой публике нужны, конечно, впечатления и непредвзятое мнение стороннего наблюдателя. Полагаю, я имею основания считать, что у меня установилось полное взаимопонимание с четырьмя журналистами, получившими разрешение совершить со мной погружения на глубину 1500—2000 метров в районе Тулона. Участвуя в погружениях, они не ставили перед собой никаких специальных целей; для них это были скорее увеселительные прогулки, и я. рассматривал своих пассажиров как своего рода подводных туристов. Тем не менее в ходе этих экскурсий мне Удалось совершить несколько открытий, например, обнаружить бентозавра (Benthosaurus grallator) — рыбу с тремя «конечностями». Длина бентозавра — около 20 сантиметров; он держался на дне, расположившись головой против течения и опершись на свои «конечности», две из которых — продолжение лучей брюшных плавников, а третья — хвостового. Я обнаружил его на сравнительно ровном участке дна неподалеку от Тулона, на глубине 2000 метров, и он любезно позволил мне сфотографировать себя в нескольких ракурсах. Ихтиологи знали о его существовании, но считали, что он не встречается в Средиземном море.
Несколько экземпляров бентозавра было обнаружено в Индийском и Тихом океанах при тралении на глубине 5000—6000 метров. Между тем мой бентозавр вовсе не был случайно заблудившимся чужаком. Впоследствии я находил десятки особей этого вида в том же районе. Я даже выяснил, что существует, по моим наблюдениям, две разновидности этого животного — «бентозавр длиннолапый» и «бентозавр коротколапый». Не думаю, чтобы конечности у последних были кем-то подрезаны. О повадках этих рыб специалисты не знали ничего, да и мне, хотя я не раз встречал их на дне моря, лишь десять лег спустя удалось наблюдать, как они двигаются. Произошло это в 1968 году; оказалось, что бентозавр... ходит! Выглядит это весьма любопытно: сначала он вытягивает вперед правую «конечность» (или луч), затем левую и потом, извиваясь всем телом, подтягивает хвостовую. Движется он таким образом медленно, но упорно. В дальнейшем мне довелось еще несколько раз видеть, как «идет» бентозавр.
