— О-о-о! Это они зря! Мы ведь и отомстить можем! — захорохорился Васька.
— Отомстить? — задумался Тимка. — Да, можем. И отомстим.
— Ты уже знаешь как?
— Я тебя приглашал попировать.
— Ну да. Я думаю, мелочь и потроха наши, — уверенно сказал Васька, и продолжил мечтательно: — Молоку люблю-у-у…
— А я щуку, — сказал Тимка и в голосе его почувствовалась угроза.
— Ну, ты хватил… Щуку… Щуку не дадут.
— А я и спрашивать не буду, — сказал Тимка, и его глаза заблестели. Васька хорошо знал этот блеск. Слишком хорошо! Для мести это был совсем неудачный способ.
— Побьют, — обречено протянул Васька, но… Тимка уже все решил.
Женщины чистили рыбу, а мужчины в саду разводили огонь. Уху решили варить под яблонями. Сосед Матвеич сбегал в магазин и по возвращении в его сумке задорно позвякивали «книжки». Весело захрустел лучок на грядках, кто-то сорвал мизерное и жутко кислое яблоко. «Русская» горькая забулькала в стакане. Женщины уже закончили с возиться с рыбой и, накрыв тазик полотенцем, беспечно ушли в избу. Мужчины развели огонь и теперь предались воспоминаниям двух, трёх, пяти и прочей давности лет. А в полутемноте дровяника вспыхнули четыре глаза. Две тени бесшумно сошли с поленницы на землю.
Со стороны выглядело это так. Женщины ушли в избу за картошкой, солью, ведром для ухи и прочими необходимыми для варки вещами. Тазик с рыбой стоял на земле, возле поленицы, накрытый широким полотенцем. Тимка высунул из дровяника голову и огляделся: поблизости никого не было, а мужики в саду не обращали внимание на то, что происходило во дворе.
Медленно и осторожно ставя лапы, Тимка двинулся к тазику, а Васька остался возле дровяника, с закрытыми глазами ожидая свиста пролетающего полена и криков Тимки. Однако этого не произошло. Чему он сильно удивился.
Пришлось открыть глаза и идти следом за Тимкой. Несмотря на то, что пройти нужно было чуть-чуть, Васька двигался рысью и не отрывал глаз от сада.
Именно поэтому он не больно, но ощутимо ударился о таз головой. Раздался звон. Тимка сперва проверил, не идёт ли кто на шум, и только потом укоризненно взглянул на Ваську. Васькины глаза говорили: «Ну, извини!» и были само раскаянье. Никто ничего не заметил, и друзья продолжили то, что задумали.
— Ну? — спросил Тимка. — На что твой глаз смотрит?
Васька не отвечал, возможно не слышал, но оба его глаза смотрели на жирного карпа. Тимка заметил это, выцарапал нужный экземпляр и царским жестом бросил под лапы другу. Васька схватил добычу и рванул к поленнице.
Карп для него оказался слишком тяжелым, и поэтому он его не нёс, а волочил по земле.
Тимка смотрел на щуки, — их было две, — и решал какую из них экспроприировать в качестве компенсации за нанесённый моральный ущерб.
Долго решать не пришлось. Щуки были огромного размера, и унести возможно было только одну, ту, что поменьше. Но и это можно было сделать не без труда.
Тимка зацепил рыбину когтём и попытался подтянуть ее к краю таза. Не получилось. Вторая попытка — результат тот же. Тимка крикнул Ваське, что бы тот помог, но в ответ услышал лишь: «Ща-ща-ща-ща…». Васька карабкался по сильному уклону крыши сушил и был, в первую очередь, озадачен своей ношей.
Несомненно, он поможет Тимке, но чуть позже. Позже.
В этот момент на дворовом крылечке появилась Галинка. От удивления она широко открыла глаза и рот.
— Мама! Тимка рыбу ворует! — наконец смогла крикнуть Галинка. Мама, может, и не услышала, но папа и его товарищи бросились к тазику с рыбой.
Тимка мгновенно оценил обстановку. Была угрожающей. Васька был прав, если поймают — побьют. Тимка с еще большей интенсивностью начал «выцапывать» намеченную компенсацию, а она всё срывалась и срывалась.
Неприятель был уже совсем близко. Сказав себе «не судьба», Тимка рванул к дровянику и, прежде, чем преследователи приблизились к «Джентльмену удачи», он был уже на крыше этого в общем-то высокого строения.
Лапы нужно было уносить быстро. Тимка направился следом за Васькой, а тот не справился с карпом и, что-то крикнув, обреченно наблюдал за падением упущенной добычи. Тимка даже не пытался что-либо делать. Толстенная рыбина просто снесла его. По-кошачьи ловко вывернувшись, Тимка, конечно же, приземлился на лапы, но беда заключалась в том, что местом приземления была грязь. Искусственно созданная для любимого кабанчика Борьки, в его летнем загончике для прогулок.
