В результате встречного боя и преследования рота немцев была наголову разгромлена. Партизанам достались склады продовольствия, вооружения и другого имущества, а главное— более двух десятков лошадей.
Удачные бои воодушевляли бойцов. Постепенно забывалась первая неудача под Столином. Соединение восстанавливало свою боевую славу. Вместе с тем рос и авторитет Верши-горы.
В Ковеле, Камень-Каширском и Любомли стояли крупные гарнизоны противника. В бой с ними решили не ввязываться, двинулись в обход. Железную дорогу Брест—Ковель преодолев ли с боем. Еще до подхода колонны эскадрон во главе с Ленкиным разгромил охрану и захватил переезд. Вправо и влево от переезда стали заслоном роты третьего батальона.
Вслед за разведкой колонна устремилась через «железку». В это время из Бреста подошел воинский эшелон. По вагонам ударили партизаны из бронебоек, пулеметов и автоматов. Загрохотали взрывы гранат. Артиллерия в упор расстреливала автомашины и танки на платформах. Боем руководил командир батальона Петр Брайко.
Колонна еще продолжала тянуться через дорогу, а Брайко прискакал к переезду и доложил находившемуся там Войцеховичу об уничтожении охраны и разгроме эшелона.
Оставив позади железную дорогу Брест—Ковель, мы углубились в тыл врага и развернули активные действия на Волыни.
— Вот мы и вышли на оперативный простор. Гуляй теперь, душа партизанская! — весело сказал Вершигора, припоминая любимое изречение покойного комиссара С. В. Руднева.
Белой извилистой лентой вьется лесная дорога. Ночь тихая, с легким морозцем. В воздухе блуждают редкие снежинки. Бесшумно и ритмично движется партизанская колонна. В головной походной заставе — разведывательная и третья роты. Впереди — кавэскадрон Усача, а позади, словно сжатая до предела пружина, все соединение, готовое в любую минуту развернуться и вступить в бой.
Вот уже полмесяца, как мы в походе. Вершигора унаследовал тактику Ковпака. Пытаясь ввести в заблуждение немецкое командование, он бросает соединение то в одну, то в другую стороны. Вчера мы шли на запад, а сегодня повернули на юг. Трудно предугадать, куда и на какие дела ведет нас новый командир. Понятно лишь одно: бои по разгрому мелких гарнизонов врага и стычки о гитлеровцами на шоссейных и железных дорогах — это лишь частная задача. Главное впереди. Но где, в каком районе развернутся основные события?
Особенно непонятно поведение командира политруку разведроты Роберту Клейну.
— В толк не возьму — почему мы то плетемся, то несемся сломя голову? Идем, идем в одном направлении, потом вдруг шарахаемся в противоположную сторону. Почему бы не сказать: идем туда-то? — недоумевал он.
Я рассказал Роберту, что еще Ковпаком и Рудневым заведен такой порядок, при котором о замысле командира до определенного времени знают лишь начальник штаба и комиссар.
— Понимаю… конспирация! А насчет того, что каждый солдат должен знать свой маневр?
— На ближайший один-два перехода знают все. Этого вполне достаточно.
Клейн немного помолчал, а потом спросил хитровато:
— Ну а ты как думаешь: куда пойдем?
Мне замысел командования тоже не был известен. Но опыт проведенных рейдов научил строить предположения.
— Одно из двух: на запад или на юг, ответил я. — В этих направлениях зачастили наши разведчики. А это уж верный признак.
…Незадолго до рассвета в селе Крымно мы настигли кавалеристов. Они задержали подводу, на которой ехали мужчина и девушка.
— Кто они? — спросил Роберт, указывая на задержанных.
— Местные, из Кукуриков, — ответил Саша. — Старик говорит, что там полно бандеровцев.
Послышался топот скачущих коней. К нам подъехали Вершигора, Войцехович, Москаленко и Бакрадзе в сопровождении связных.
— Почему остановились? — спросил Петр Петрович.
Ленкин доложил.
— Сколько бандеровцев в селе? — спросил Вершигора крестьянина.
— Дуже богато. Сотня чи две, а может, усе три наберется, — ответил дядько.
— Так сколько же: сотня или три?
— Мабуть, три, — растерянно проговорил дядько.
— Курень там, — осмелев, подсказала девушка.
— Что это значит — курень? — спросил Бакрадзе.
— Так запорожские казаки называли полк, — ответил Москаленко.
