– Давно, – махнул он рукой. – Ты ведь знаешь, как трудно к ним попасть. Всегда надо заранее сговариваться по телефону, а иначе они могут сказать, что заняты… Чем они занимаются таким, что не могут впустить гостя? Ты знаешь, – понизил он голос, – мне думается: колдуют…
В дверь постучались. Мы все трое невольно вздрогнули.
Энвер открыл. На пороге стояла Лидия.
Нас выручила Валя, с искренней радостью и обычным для нее гостеприимством кинувшаяся обнимать, а затем усаживать посетительницу.
– Лидочка, как хорошо! А мы только что о вас вспоминали.
Как всегда в присутствии Лидии, разговор сам собою отклонился в сторону спиритизма и колдовства. Энвер сказал, что никогда не был на сеансе и не представляет себе, как это делается. Зашла речь о планшетках.
– Попробуем! – вырвалось у Вали.
Лидия пожала плечами, но, уступая, сказала, что довольно блюдечка, листа бумаги и какой-нибудь палочки или щепки. Через две минуты всё это было на столе, и вокруг блюдечка, на котором лежала длинная щепка, были написаны буквы алфавита.
Я положил руку на щепку; пальцы Лидии легко легли сверху на мою руку. «Тут не сплутуешь», – подумал я решительно про себя, – и в то же мгновение щепка сама собой зашевелилась, щекоча мне ладонь.
– Что спросить? Спросим, кто с нами говорит! – предложила Валя, беря карандаш, чтобы записывать ответы.
Неровными толчками щепка несколько раз обошла круг взад и вперед, останавливаясь перед отдельными буквами: ИМИЛЕГИО.
– Никакого смысла! – огорчилась Валя.
Но я увидел, что значат эти буквы, и внутренне поежился:
«Имя им – легион».
– Попробуйте со мной, Лидочка!
Женщины соединили руки, и щепка на этот раз стала двигаться с лихорадочной быстротой – МСТИСМРТИКРВ – Снова я первый угадал смысл:
– Месть, и смерть, и кровь.
– Кто? – спросила Лидия глухо.
Ответ был на этот раз дан во всех буквах.
– МОНАХ.
– Какое твое имя?
– ГРШНИК ЛЕОНИД, – ответило блюдечко, выпустив «е» в слове грешник, и замолчало.
Эта забава начинала действовать мне на нервы; Энверу, верно, тоже… Может быть, именно он весело сказал:
– А ну-ка, загадайте на меня.
– ДЖЕХЕНЕМ.
– Бессмыслица, как будто? – спросила Лидия.
Лицо Энвера пепельно побледнело; никогда я не видел его таким.
– Очень даже есть смысл. Это по-татарски значит «ад». Ну, кончаем! Так и вправду до плохого доиграешься…
Посидев еще немного, мы разошлись.
* * *
Что за связь существовала между Лидией и моим зеркалом? Я поворачиваюсь, оторвавшись от страниц рукописи, и мой взгляд упирается в его матовую, тускло поблескивающую поверхность.
Два раза оно оказывалось в центре странного и загадочного, внезапно ворвавшегося в мою жизнь. О первом случае я уже рассказывал. Вот второй… Однажды, когда мы собрались большой компанией у Лидии Сергеевны; зашла речь о гипнозе, и я рассказал, что, видимо, ему не поддаюсь, так как все попытки в этом направлении надо мной никогда не удавались.
– Есть простой способ, – сказала наша хозяйка, – который вы можете легко испробовать. Стоит только остановить взгляд на любом блестящем предмете, например, на зеркале, и смотреть, не отрываясь. Через несколько минут вы почувствуете результат.
На следующий день, утром, эти слова пришли мне на память, и я полубессознательно встал перед зеркалом и уставился в собственные, в нем отраженные зрачки. Сколько времени прошло, не знаю: я потерял о нем представление. Мною овладело ощущение стремительного падения в бездну. На дворе шумно играли дети, и их веселый крик вдруг стал от меня удаляться; я слышал его сперва издалека, потом перестал слышать совсем.
Сознание меня оставляло; своеобразное ощущение жути и влечения наводняло всё мое существо… вдруг я отдал себе отчет, что глаза, смотревшие на меня из зеркала, не были больше мои; это были глаза Лидии… страшным усилием воли, я рывком отвел взор от стекла… это усилие было настолько реально, что я зашатался, потерял равновесие и опустился на стул. Шум со двора снова стал явственным; действительность вступила в свои права.
Русский Париж невелик; в нем все друг друга знают. Мне многое передавали о Лидии Сергеевне… но не буду повторять здесь чужих рассказов, которые увели бы меня слишком далеко; вдобавок, часть этих слухов слишком неправдоподобна, и читатель никогда не смог бы в них поверить.
