- А о других его преступлениях вам ничего не известно? - спросил Ракоци.
- Не известно, ваше величество, - жалобным голосом отозвался Добош, лицо которого было влажно от слез.
- И про то вам неведомо, что он вор, что с помощью моего перстня и моего имени обманул коменданта и бежал из-под стражи?
- Вор? - пробормотал старик и отер слезы с лица. - О, ваше величество! Тогда считайте, что я не говорил вам ничего.
Повернувшись по-военному, Добош тут же вышел из приемной князя.
За куруцем последовали делегации: пештская - под предводительством Нессельрота и дебреценская - во главе с профессором Силади. В пространных речах, изобиловавших длинными предложениями, бургомистры сообщили, что у них нет сейчас денег и они просят отсрочки. Ракоци один-единственный раз недовольно перебил их:
- Спросите, господа, у моих солдат, дадут их животы мне отсрочку или нет!
Остальную часть длинных речей бургомистров он выслушал с полным равнодушием. Неожиданно за окном послышался сильный шум, и стоявший у окна князь невольно взглянул во двор, чтобы узнать, что там происходит.
Там вели на эшафот Иштвана Вереша, сопровождаемого огромной толпой женщин, детей и солдат. Рядом со смертником шагал в кумачовой рубахе палач.
В приемную в этот миг снова вошел комендант и доложил:
- Молящие о пощаде просят вас принять их.
- Никакой пощады, - хриплым голосом отрезал князь, попятившись к окну. Но здесь его заметил проходивший по двору осужденный Вереш и, бряцая кандалами, крикнул князю:
- Пощады!
Процессия остановилась у окна в ожидании ответного знака князя.
- Пощадите, ваше величество, я сумею доказать, сколько силы еще осталось в этих руках, - просил смертник.
Но Ракоци только махнул рукой: ведите, мол, его дальше, и захлопнул окно.
В этот момент, с силой оттолкнув привратников, в кабинет, тяжело дыша, ворвался мужчина в австрийской военной форме. Накидка, скрывавшая до этого его одежду, соскользнула с плеча.
Ракоци выжидающе отступил назад, решив, что имеет дело с смельчаком головорезом, покушающимся на его жизнь.
- Великий князь! - душераздирающим голосом крикнул мужчина, упав на колени. - На плаху ведут моего брата. И я тому причиной. Я - действительный преступник!
- Что за глупости ты городишь? Он изменник, он вор! - запальчиво воскликнул князь. - Воровство я еще мог бы простить Верешу, но предательство - не могу. Надо наказать для примера. Прочь! Эй, стража!
- Выслушайте меня, ваше величество! Вы не забудете этого рассказа. Иначе, клянусь богом, невинная кровь прольется!
- Хорошо, говори, - согласился князь. - Что ты можешь сказать?
- Не вор он, ваше величество.
- Так кто же взял мои сокровища?
- Я.
- Послушаем, - сказал Ракоци и присел на скамеечку.
* * *
Ласло Вереш быстро, не переводя дыхания, рассказал самое существенное, и князь, как только понял положение вещей, живо воскликнул:
- Быстрее скачите к эшафоту с белым флагом! Пока еще не поздно.
Поспешно привязали платок к какой-то палке и передали его одному из четверых верховых гонцов, которые днем и ночью стояли под окном княжеского дворца в ожидании возможных поручений.
Гонец так пришпорил коня, что только подковы засверкали. А князь, открыв окно, еще крикнул ему вдогонку:
- Поспеешь вовремя, десять золотых в награду!
Разволновавшийся князь, чтобы ему не быть одному с самим собой, велел обеим делегациям остаться в кабинете, пока не станет известно, что его приказание успели выполнить.
Быстро скакал вестовой с белым флагом, но еще проворнее был Лаци Вереш, который кружным путем, не разбирая дороги, мчался к месту казни.
Только услышав еще издали громовое "ура", он замедлил бег. Ну, слава тебе господи, значит, там уже увидели белый флаг, вовремя увидели! Из-за волнения Лаци только сейчас заметил, что он не один мчится по полю. То рядом с ним, то впереди все время бежит какой-то пес. Господи, да ведь это же его белая собачка!
- Драва! Драва! - закричал Лаци радостно, а собака - это действительно была Драва - подскочила к нему и принялась лизать ему руки.
- Ты ли это? Прибежала, моя милая собачка. Нашлась! Ах ты скверная, знаешь, сколько я тебя искал? Разве можно бросать своего хозяина, который так тебя любит? Разве заслужил я это? - приговаривал Лаци, но тут же вздрогнул от суеверной догадки. - Заслужил ли? А может, и в самом деле заслужил! И судьба наказала меня за недостойное поведение? А теперь, когда я наконец поступил как подобает, провидение вернуло мне мою собаку. Или все-таки правду сказала покойница старуха на смертном одре: "Как знать, может, это я и раздаю счастье?" - и бедному брату моему черного пса - несчастье дала, а мне белого - счастье? Да только не сумел я им воспользоваться...
