Кинувшись в свою комнату, она нашла мешок с памперсами. Еще им понадобятся запасные пижамы, бутылочки с питанием, пачка бумажных салфеток.
— Вы думаете, у вас получится лучше? — бросила она Сэлливену по пути в кухню.
— Я думаю, что вам нужно успокоиться. — Он наблюдал за ее сборами с бесстрастным выражением, что только еще больше разжигало ее злость.
Рейчел открыла холодильник и сломала ноготь, зашипев от ярости. Слезы набежали на глаза, но она быстро сморгнула их. Этому мужчине нельзя показывать слабость.
— О, я вполне спокойна. — Она оторвала сломанный ноготь и сунула в рот палец, бедром придерживая дверцу холодильника. Рейчел достала две бутылки молока и положила вместе с другими баночками детского питания в красный мешок с надписью «Для малышей».
Будто наслаждаясь задуманной местью, она бросила Форду битком набитый мешок. Рейчел надеялась, что он уронит. Но моряк ловко подхватил его.
Она прошла мимо него к манежу, подняла с пола два одеяла. В одно закутала Джоли, второе бросила Сэлливену.
— Возьмите Коди.
— Рейчел, что случилось?
— Я оказываю вам любезность. — Она нашла свое пальто, достала из кармана ключи от машины и направилась к дверям.
— Вы собираетесь подписать документы?
Раздался горький смех.
— Еще лучше. Я вообще ничего не собираюсь подписывать.
Он догнал ее у «тойоты».
— Куда вы направляетесь?
Рейчел покачала головой.
— Я — никуда. Это вы едете. — Она взяла у него мешок с памперсами, открыла переднюю дверцу «тойоты» и бросила внутрь. — Вы хотели иметь близнецов? Вы их получаете. На двадцать четыре часа.
— Простите? — В голосе Форда зазвучали горькие ноты. — Я не привык, чтобы мной командовали.
— Привыкли. Вы же морской офицер.
Пусть попробует оспорить.
Сэлливен расправил плечи и выпрямил спину. Лучшее доказательство, что она попала в десятку.
— Вы вроде бы считали, что забота о двух малышах — пустяковое дело. — Она обошла его и посадила Джоли в ее кресло, прикрепленное к заднему сиденью. — Правильно. Отлично. Вы можете использовать свой шанс.
Сэлливен оставил дверь дома открытой. Коди надоело одиночество. Он выразил свое неудовольствие громким криком.
— Наверное, вам бы лучше начать с Коди, — предложила Рейчел и обожгла Форда презрительным взглядом.
— Нет, пока я не пойму, что происходит. — Прямо у нее на глазах он превратился из гражданского лица в завоевателя. Кулаки сжались, на скулах вздулись желваки, а чуть выше сверкали голубые льдинки.
— Первое, что вам нужно знать: не прибавлять скорость, когда плачут малыши.
— Вы правы. — Форд провел рукой по волосам и пошел в дом. Через минуту он вернулся, держа под мышкой куртку, а в руках завернутого в одеяло Коди.
Прекрасно, у Сэлливена появились проблески здравого смысла.
Рейчел потянулась к Коди, но моряк высоко поднял его, вскинул одну бровь и ждал.
— Нам надо поговорить, — наконец произнес он.
— Нет, мы будем разговаривать потом. — Глядя на него, она подбоченилась. — После того, как вы попытаетесь накормить близнецов и поменять им памперсы. После того, как вы проведете бессонную ночь, стараясь заставить их спать в одно и то же время. После того, как вам удастся почистить зубы только к полудню, а вашей лучшей рубашке потребуется ремонт. Тогда мы и поговорим.
Девушка услышала скрип зубов, хотя их разделяли два шага. Он покачал головой.
— Что может помешать мне забрать их у вас и увезти в Сан-Диего?
Она, сощурившись, смотрела на него. Когда Рейчел в этот раз потянулась взять Коди, ничто не могло запугать ее.
— Честь и честность. Я разговаривала с вашим командиром. Он заверил меня, что у вас есть оба эти качества. — Она обошла «тойоту» и посадила Коди в его креслице, поцеловала черные кудри и подоткнула одеяло. Наклонившись, подобрала несколько рассыпанных игрушек и дала каждому из близнецов. — Я делаю это ради вас, ребята, — объяснила она им. — Будьте беспощадными. Плюс к этому я не собираюсь подписывать бумаги. — Она протянула руку ладонью кверху: — Ключи.
— Я думал, вы решили отдать их мне.
— Ключи от вашего джипа. Вы поедете на моей машине. У меня останется ваша.
Наступило молчание. Потом она встретилась взглядом с его неотразимыми голубыми глазами. Хмурый взгляд и поднятые брови свидетельствовали о недовольстве.
