Накануне у опушки леса был привязан буйвол — охотники считали вероятным, что тигр к нему выйдет. На заре зверь задрал буйвола и оттащил его к самой речке, в высокую траву. Ручные слоны с охотниками окружили это место и стали суживать круг. В сотне ярдов от мертвого буйвола погонщики остановили слонов с охотниками; дамы наблюдали за всем издали, на безопасном расстоянии.
Специально приученный слон вошел в круг, чтобы выгнать тигра, очевидно, укрывавшегося где-то возле своей добычи в траве и кустарниках.
Тигр неожиданно выскочил из своей засады и с рычанием бросился на слона, а затем на кули, выдвинувшегося из цепи загонщиков. Он ободрал ему лицо и вывихнул плечо.
— Кролик, кролик, — пищали издали дамы в полном восторге.
Губернатор, поощряемый Рэджи Хантом, выстрелил по бегущему тигру, но промахнулся. Пуля задела бивни слона, и тот качнул головой.
Охотник на слоне, увидя, что ему грозит опасность, прицелился и выстрелил — пораженный тигр упал.
— Ура, — троекратно провозгласил Рэджи Хант, подбрасывая пробковый шлем. — Ура его превосходительству губернатору!
— Его превосходительство застрелил тигра, — возбужденно кричал Крофт-Кук, в восторге махая руками.
Загонщики бросились к подстреленному зверю и прикончили его дубинками.
Тут его превосходительство и вся свита сошли с паланкинов и проследовали к убитому тигру.
Рэджи Хант растолкал кули своим обычным методом — бранью и подзатыльниками, проявляя на этот раз исключительное рвение и прыть.
Его превосходительство ступил одной ногой на распростертое полосатое тело тигра, как имел обыкновение поступать в таких случаях. Его личный секретарь тут же сделал несколько снимков, расставив позади губернатора остальных участников охоты. Так к многочисленным свидетельствам охотничьих подвигов его превосходительства, накопленным им за последние двенадцать лет, прибавился еще один трофей.
Загонщики стояли в стороне, онемев от восхищения. Не любовался зрелищем один лишь пострадавший кули.
Все кули получили по рупии в награду за охоту. Крофт-Кук великодушно выплатил им, кроме того, по четыре анна в день за все время «отпуска» с плантации. Всех кули, взятых на замечание после беспорядков, простили и сняли с них половину штрафа. Этот широкий жест был сделан перед отбытием сэром Джеффри Бойдом в видах упрочения доброго согласия между сахибами и кули.
Гангу не испытывал чрезмерной благодарности за эти щедрые дары, так как половину штрафа ему приходилось как-никак платить. Помимо этого, на нем висел долг, сделанный после смерти жены, и он задолжал еще за семена для посева, а урожай не суждено было никогда собрать.
Поскольку его смыла вода. Гангу даже продукты покупал в кредит. На все это, разумеется, набегали проценты из расчета одной пайсы на рупию, и все вместе фиксировалось в иероглифических записях ростовщика и в сердце Гангу, если не в его голове.
Не испытывая, как уже сказано, ни признательности, ни радости, Гангу оставался равнодушным — постоянные заботы, жизнь, наполненная беспрерывной, никогда не прекращающейся нуждой — все это приучает не только безразлично сносить всевозможные унижения, но и не придавать значения мелким удачам. Человек становится апатичным, безучастным — он смиряется перед бегом времени и ждет, когда перестанет биться сердце, наступит конец. В таком настроении Гангу не нужны были никакие богатства, ни серебро, ни золото, а только пища. Потому что, как бы злая судьба ни глушила все остальные ощущения, чувство голода, вкусовые ощущения, словом, голос желудка нельзя заглушить у человека. Слюнки от голода текут у всех, несмотря ни на какие правила и препоны — тут природа берет свое.
Гангу, словно в прежние годы в деревне, трудился весь день как вол и воспринимал теперь все с какой-то тупостью животного. Он осознал разницу между собой и хозяином, хотя помнил о днях юности, когда никому не спускал обид и давал сдачи, помнил о ненависти, страхе и огорчениях. Но теперь для Гангу все растворялось в пустоте нирваны, где добрая и злая доля представляется одинаково справедливым даром неизбежной и неумолимой судьбы, которой распоряжается всемогущее и вездесущее провидение, воплощенное в Шиве, Вишну и Кришну.
