В смятении Хаиме бросился напролом сквозь кусты, но лишь несколько раз оцарапался до крови о ветви и колючки, после чего обнаружил себя в месте совсем уж незнакомом. Тут как раз застучали первые капли дождя, и мальчику ничего не оставалось, как прижаться к стволу старого дерева, обхватив его руками.
Он плакал и дрожал; тут-то из-за неопрятных кустов крушины и появился ангел.
Лицо ангела было приятным, как и положено; нежные руки раздвигали ветви с кротостью и изяществом, а крыльев Бофранк не заметил - очевидно, их скрывал просторный плащ, наброшенный на плечи.
- Что ты делаешь тут, дитя? - спросил ангел тихим голосом.
- Я... Я гулял по парку и заблудился, хире, - отвечал Хаиме, разумно рассудив, что к ангелу требуется почтительное обращение.
- Отчего же ты гулял по парку один?
- Я всегда хожу тут один, - признался мальчик, все еще не отпуская древесного ствола.
- Это плохо, - сказал ангел с наставлением. - Детям негоже бродить в одиночку в таких местах, ибо с ними может случиться все, что угодно. Что же скажут твои почтенные родители?
- Меня накажут, - прошептал Хаиме.
- Я, наверное, мог бы помочь тебе, - сказал ангел. - Но я не должен был...
- Я знаю, вы - ангел! - воскликнул Бофранк. - Я никому не скажу, что видел вас!
- И это разумно, дитя... Но ты должен понести наказание, и лишь потом я выведу тебя на тропинку. Ты, верно, знаешь, что господь страдал?
- Конечно, хире.
- Вот и ты обязан принять страдания - но что они в сравнении с господними? Иди же ко мне и сними эти штанишки с очаровательными сиреневыми бантами...
Хаиме совсем не хотел страдать. К тому же ангел вел себя странно: губы его тряслись, руки дрожали, и мальчик подумал, не происки ли это нечистого. В самом деле, мало ли кто может притвориться ангелом, бродя по темным заброшенным аллеям старого парка.
Подобные мысли устрашили Бофранка, и он, вместо того чтобы исполнить просимое ангелом, отпустил-таки спасительное древо и бросился бежать прочь, снова и снова проламываясь сквозь хищно растопырившие свои ветви кусты, перескакивая через едва заметные в высокой траве канавы... Он и сам не заметил, что выскочил на свободное пространство и давно уже под ногами омытые дождем плитки дорожки, что вела в основную часть парка. Вот уже и дом; споткнувшись о ступени, Хаиме растянулся на крыльце и заплакал в полную силу, останавливаясь лишь для того, чтобы набрать новую порцию воздуха, долженствовавшего превратиться в крик.
Наружу высыпали слуги, а среди них - донельзя взволнованные родители и сам дядюшка, раскрасневшийся, в распахнутом халате. Как выяснилось, мальчика уже давно искали, и кто-то даже предположил, что он упал в один из старых колодцев в северной части...
В тот же вечер успокоившийся, но все еще печальный Хаиме стоял перед отцом. Потрескивали дрова в камине, шипела отцовская трубка, а сам декан пристально смотрел на мальчика.
- Что такого случилось в парке? - спросил он наконец. Хаиме ожидал совсем иного вопроса или слов упрека. В голосе же отца читалась несомненная тревога.
- Я заблудился и видел ангела, отец. Ангел сказал, что я должен буду страдать, и в награду он выведет меня.
- Ангела? Что еще за ангел?!
- Я не знаю, отец... Он выглядел словно ангел. Он был добр ко мне, но потом я испугался и убежал.
- Что он хотел сделать с тобой?
- Он велел мне снять штанишки... Может быть, он хотел высечь меня? Но я не сделал этого. Я сразу убежал. Может быть, это был дьявол, отец?
- Тристану, возможно, я не сказал бы этого, но тебе... - Декан окутался клубами дыма и задумался. Хаиме стоял в смятении: отец редко разговаривал с ним вот так, как сейчас. С каким облегчением мальчик бросился бы бежать прочь, как от давешнего ангела! Но Хаиме стоял и дождался продолжения слов отца.
- Твой брат Тристан прилежен и богобоязнен. Ты не таков, Хаиме. Уж не знаю, к добру ли это или к худу, да только хочу сказать тебе: может статься, что ангелов вовсе не существует. Как не существует дьявола и много чего еще, о чем принято думать, что оно существует рядом с нами. Я посвятил учебе и учению большую часть своей жизни, но проку с того - я все чаще заблуждаюсь в своих знаниях...
