Выбравшись наружу, все трое уселись на ствол поваленного дерева. Внизу чернела поросшая лесом долина, посреди которой светились небольшие огоньки должно быть, деревня.
- Что это? - спросил Бофранк. - Эрек?! Но...
- Да, мы сэкономили два дня пути. Вы сильно оторвались от преследователей - а я уверена, что грейсфрате давно обнаружил ваше исчезновение и послал по дороге своих людей. Но они очень, очень далеко, а пути через горы никто не знает. Что ж, мне пора назад.
- Идемте с нами, - предложил Бофранк. - В Эреке мы наймем повозку или возьмем коня...
- Зачем же? Я появлюсь дома никем не замеченной. А повозка или конь лишь привлекут внимание. К тому же мне некуда торопиться.
- Простите, милая хиреан Гаусберта... Я искренне благодарен вам за помощь и - не побоюсь этого слова - спасение. Что могу я сделать для вас?
- Пока ничего, хире Бофранк. Если случится нужда, я найду вас.
- Я боюсь нарушить данное мною обещание, но... - Бофранк помолчал. - Не прольете ли вы хоть немного света на случившееся в поселке? Я терзаюсь в догадках, и мне просто не будет покоя теперь.
- Вам не нужно этого знать, хире Бофранк. В свое время все разрешится, а пока... Скажите, вам многое рассказал нюклиет?
- Многое, но что с того? Все лишь запуталось.
- Учтите, хире Бофранк, - он прав. Как прав по-своему и грейсфрате Броньолус. Я скажу еще одно: хотите вы того или же нет, но все, что случилось в последние дни, вернется к вам. Достаточно страшного впереди, поверьте мне. Несчастная Микаэлина и другие - лишь начало. Начало... А сейчас мне пора. Дайте мне оставшиеся у вас факелы.
Хиреан Гаусберта показалась конестаблю прекрасной - с пылающим факелом в руке, с упавшей на плечи шалью... Это чудное зрелище продлилось лишь несколько мгновений, и девушка исчезла в мрачном жерле.
- Давайте, что ли, спускаться, хире Бофранк, - предложил Аксель. - Идти до деревни далеко - и все через лес.
Изрядно изорвав платье о колючий кустарник, они вышли к окраине Эрека, когда время приближалось уже к полуночи.
Без труда найденный постоялый двор - Бофранк уже останавливался тут по пути в поселок - был почти пуст по причине отсутствия ярмарок. Хозяин чрезвычайно обрадовался визиту несомненно богатого, пусть и ободранного, путника, хотя и стремился всячески эту радость скрыть. И то вряд ли сегодняшний вечер что-то принес бы в его кошель - лишь одинокий кожевник в сюртуке с жестяной цеховой эмблемой ужинал у камина, да несколько оборванцев пристроились в углу за миской похлебки; один из них, с виду сильно пьяный или же слабый разумом, явственно напевал:
- Под липой свежей у дубравы,
Где мы лежали с ним вдвоем,
Найдете вы те же цветы и травы,
Лежат, примятые ничком.
Когда пришла я на лужочек,
Уж и прием устроил мне
Мать пресвятая - мой дружочек:
Я и доселе как во сне.
Целовались раз пятьсот
До сих пор мой красен рот.
Место трудно было назвать приятным, но лучшего в здешних краях и не водилось. Вся обстановка отличалась известной простотою; пол - из глины с известью, сбитой в плотную массу, как это обычно делают в амбарах. Столы поражали разностью высоты и форм; вокруг них стояли крепкие скамьи и табуреты из дуба без каких-либо украшений и резьбы. На стенах кое-где висели пестрые, с грубым рисунком, звериные шкуры, изрядно траченные молью и кожным жучком, и отчего-то старая алебарда с мохнатым красным плюмажем.
- Комнату сейчас снарядят к ночлегу, - предупредил хозяин пожелание Бофранка. - Чем угодно отужинать, хире?
- Подайте что-нибудь мясное погорячее, - велел конестабль, - на две персоны, я со слугою. И вина, а лучше - крепкой настойки. А комнаты не нужно, найдите лучше коней - мы выедем тотчас после ужина.
- Как вам будет угодно, - кивнул хозяин. - Пройдите к камину, хире.
Бофранк с Акселем разместились за большим столом. В ожидании ужина Аксель зачем-то поведал, что у его дяди в Эксмилле такой же постоялый двор и дохода совершенно не приносит. Конестабль не нашелся что ответить и промолчал.
Тишину, разрежаемую пением-бормотанием пьяного дурака да потрескиванием дров в камине, нарушил звон колокольчика. Положительно, в этот вечер хозяину, не имевшему расчета на прибыль, почти как чертов дядюшка Акселя, везло - это вошел новый постоялец. В дверях стоял человек в короткой фиолетовой накидке. На голове его была широкополая шляпа, насквозь мокрая, а лицо было из тех, на которые вы можете смотреть хотя бы и час, но потом все одно не сумеете описать, каково оно.
