- Останови повозку поперек дороги и ни с места, пока не велю, приказал конестабль. Он поправил пояс, попеняв себе, что взял не пистолет, а шпагу, и выбрался из повозки. Из-за поворота как раз появились всадники числом пять; пристально глядя на них, Бофранк вышел на середину дороги так, чтобы остальную ее часть загораживали повозка и лошади. Всадники поневоле остановились, конь переднего из них встал на дыбы, едва не уронив седока. Конестабль отметил, что тот держался в седле неловко и даже вскрикнул от испуга. Это был один из прибывших с Броньолусом, но не бывший принципиал-секретарь, как ожидал конестабль, а толстолицый бородач в железном нагруднике.
- С дороги! - крикнул он грозно, устыдившись, наверное, проявленной слабости. Бофранк покачал головою и вынул верительное письмо - сложенный вчетверо лист светлой кожи, на котором значились его имя и должность, подтвержденные специальной свинцовой печатью.
- Я - прима-конестабль десятой канцелярии Хаиме Бофранк, - сказал он со всей властью и жесткостью, на которую только был способен. - Что за дела у вас?
- По приказу грейсфрате Броньолуса едем взять под арест богопротивных еретиков, прислужников дьявола, - с виду смирившись, отвечал бородач.
- Кто же таковы?
- Смотритель кладбища именем Фог, некромант и чернокнижник, а с ним колдун-язычник, имени коего не ведаем. Меня звать брассе Слиман из Рейсвеекке, со мной люди грейсфрате Броньолуса. Пропустите нас, хире, ибо дело не терпит отлагательства.
- А есть ли у вас бумага?
- Какая бумага? - опешил брассе Слиман.
- Специальным рескриптом герцога повелевается в случае взятия под стражу лиц, обвиняемых миссерихордией в деяниях против церкви или государства, иметь на то бумагу, подписанную епископом либо - в отсутствие или удаление такового - старшим чином миссерихордии. Есть ли такая у вас?
Вряд ли брассе Слиман знал наизусть герцогские рескрипты; между тем таковой действительно был, вот только вспоминали о нем довольно редко. Тем не менее, Бофранк заметил, что смутил предводителя миссерихордов.
- Какая может еще быть бумага, хире... - забормотал он. - Еретики... Грейсфрате будет гневаться...
- Что с того? Поворачивайте назад, ибо арестуемые имеют право отписать жалобу коронному судье или самому герцогу.
- А что вам до того? - неожиданно вступил в разговор один из всадников, таивший лицо под низким капюшоном. - Это походит на пособничество ереси!
- Молчи, брассе Хауке, - прервал его бородач. - Не станем же мы нарушать закон?
- Нет закона, когда закон сей - преграда церкви и защита дьяволу! рявкнул Хауке и двинул своего коня так, что тот грудью уперся в оглоблю повозки. Запряженные в нее лошади испуганно заржали; Аксель побледнел. Другой всадник, в таком же капюшоне, словно между прочим вынул из чехла арбалет.
- Что я вижу! - делано изумился Бофранк, не обнажая шпаги: против арбалета она все равно ничего не стоила. - Вы хотите стрелять в герцогского секуратора? Это можно расценивать как бунт. Я не прорицатель, но явственно вижу ваше будущее: вас вздернут, предварительно отрубив ноги.
- Кто знает, что станется с нами уже завтра, так что же не послужить господу днем нынешним? - вопросил брассе Хауке. Подтверждая эти слова, миссерихорд с арбалетом приготовился уже поднять свое оружие и пустить стрелу, но тут словно бы грянул гром. Конестабль не понял сразу, что это был пистолетный выстрел; кони миссерихордов вскинулись, один бросился в лес, продираясь сквозь кусты, - слышно было, как всадник пытается остановить его воплями и руганью. Тот же, что был с арбалетом, медленно вывалился из седла и упал на дорогу, зацепившись ногою за стремя.
Аксель сидел в повозке как доселе, а в руке его дымился пистолет Бофранка. Конестабль знал, что там есть и второй заряд. Он не ожидал от слуги такой прыти, равно как не мог даже предположить, что тот без спросу возьмет оружие. Что ж, непослушание симпле-фамилиара пришлось как нельзя кстати. Потом и спросить с него, а сейчас...
- Я полагаю, более никто не хочет испытывать судьбу? Господь не вступился за своего слугу, презревшего закон.
