У Челси вырвался протяжный вздох. Ах, да. Саксофон. Теперь ясно, что его сюда привело. Она ведь не вняла его категорическим требованиям не соваться в дела Билли, и ему это пришлось не по вкусу.
— Чего же вы от меня ждали? — спросила она.
Оставшись стоять под дождем, уперев руки в бока, убежденный в собственной правоте, он ответил вопросом на вопрос:
— А с чего вы решили, будто вам нужно что-то делать?
— А с того, что я ни на минуту не поверила обещанию ростовщика не продавать саксофон, пока Билли не сможет его выкупить. Саксофон для него очень много значит.
Не обращая внимания на дождь, продолжавший идти с прежней интенсивностью, он буравил ее взглядом, который, казалось, пронизывал насквозь.
— Я же просил, чтобы вы не совались в это дело, — тихо произнес он.
— Вы не просили. Вы приказывали и просто-напросто решили, что я выполню ваши приказания. — Она выпятила подбородок и расправила плечи, несмотря на сквозняк, от которого ей хотелось плотнее завернуться в кардиган и захлопнуть дверь. — Вы ошиблись.
— Да, черт побери, ошибся. Я решил, что у вас хватит ума не шататься по темным закоулкам позади ипподрома в Саратоге, выкладывая кучу денег грязному ростовщику, который так увяз в аферах, что от одной мысли об этом свихнуться можно. Я случайно узнал, что вы выложили сумму, впятеро больше той, что брат выручил за саксофон. В результате поползли слухи, что у Билли завелась подружка, которая готова выручить его из беды, только свистни. Вы знаете, чем это для вас чревато, уважаемая?
Показная храбрость Челси вмиг улетучилась, сменившись очередным приступом раздражения.
— Не понимаю, почему это должно быть чем-то для меня чревато. Мы ведь даже телефонами не обменивались.
— А вам и ни к чему. Ваш номер есть в справочнике. Свой нынешний адрес тоже можно было ему не давать. В Саратоге его и так давно уже все знают. С тем же успехом можно поставить дорожный указатель. Чем не реклама!
— Может, и стоило! Больше попадалось бы воспитанных людей среди полуночников.
— Вас могли ограбить.
— Я могла бы встретить вашего брата, — огрызнулась она. — Вы же из-за него пришли, не так ли? Думали, что, скорее всего, найдете Билли здесь.
На его лице не дрогнул ни один мускул.
— Я думал, что найду здесь пианистку в ангельском обличье, которая не придумала ничего лучшего, кроме как нажить себе кучу неприятностей. Я не предполагал, что вы станете делать все, чтобы они на вас свалились.
— Послушайте, мистер Норт, — пробормотала Челси. — Из нас двоих не я, а вы делаете все, чтобы нажить себе неприятности. Что касается саксофона, то он сейчас у меня, а не у вас.
Он стиснул опухшую челюсть, и по щеке потекла струйка воды. Сунув руку в задний карман брюк, он достал бумажник.
— Вот то, что мы вам должны за саксофон, — угрюмо отозвался он. — Так что отдайте мне его прямо сейчас, а об остальном я сам позабочусь.
Челси перевела взгляд с протянутой пачки денег на его лицо, где застыло мрачное выражение.
— Я не возьму деньги.
— Нортам не нужны подачки, — отрывисто бросил он.
Ее глаза округлились от гнева.
— Помощь другу, когда он в беде, не подачка.
— Называйте, как хотите. Я не приму помощи.
Нет, поняла она, не примет. От нее не примет. Даже теперь, когда ему ясно, что именно она знает привычки и излюбленные места, куда Билли отправляется в случае отчаянной нужды в деньгах. Даже теперь, когда он понял, что она в состоянии помочь.
— Вы не принимаете подачек, — проговорила она севшим от ярости голосом. — Отказываетесь от помощи. От советов. Вы не желаете слушать, что думают другие, не так ли, мистер Норт? Интересно, как чувствует себя человек, вечно считающий себя правым?
Секунду он испытующе смотрел на нее, потом кратко ответил:
— Неспокойно.
— А вам не приходило в голову, что, возможно, я могу вам помочь выпутаться из неприятностей?
— Конечно, можете, мисс Коннорс. Можете запустить в них своим роялем.
Глаза у Челси сузились, и тут ее словно прорвало.
— Мне ни к чему швыряться роялем, мистер Норт. Для этого у меня есть саксофон. — Она мельком взглянула на деньги, которые он по-прежнему держал в руке. — А он не продается. Как не продается ни моя преданность, ни мое время, ни моя дружба, так что суньте деньги обратно в карман и позвольте мне закрыть за вами дверь.
