Клим Ардашев достал из кармана коробочку леденцов и положил под язык красную конфетку.
– Теперь я понимаю, зачем вы посещали библиотеку на судне, а потом и в Нью-Йорке, – глухим голосом проронил Баркли. – Но я его не убивал. Морган случайно упал в небольшой каньон и сломал руку и ногу. Он попросил вытащить его, и я пошёл искать какую-нибудь ветку, чтобы вызволить его из каменного мешка, но ноги сами понесли меня прочь. – Банкир тяжело вздохнул. – Да, я всегда завидовал Моргану. Он был везунчик и любимец женщин. Они липли на него, как пчёлы на патоку. У него была умница и красавица жена, не то что моя дура Марго. Она, боготворившая этого сумасбродного ловеласа, прощала ему измены. А знаете, как он отвечал на дежурный вопрос «Как дела?». Он смотрел в лицо собеседнику, улыбался и говорил: «Прекрасно. Дай бог каждому». Меня это бесило. Морган шёл по жизни играючи, смеясь. Путешествовал. И деньги к нему липли, как жевательная резинка к подошве…
– Телеграммы из Лас-Вегаса и Мексики вы сами отправляли?
– Нет, послал одного безработного.
– И что вы ему пояснили?
– Сказал, что хочу разыграть приятеля.
Баркли достал «Упман» и задымил. Ардашев приоткрыл окно. Банкир сказал:
– Я так понимаю, что десять процентов вас уже не устраивают. Сколько вам нужно за ваше молчание?
– Один миллион долларов.
– Что? – нервно задышал миллионер. – Это с какой стати?
– Золото, купленное вами, настояно на человеческой крови, слезах и смерти. Оно изъято большевиками у населения. Я не говорю уже о разорённых храмах. Награбленное золото переплавили в слитки и доставили в Стокгольм. А вы его купили на Берлинской бирже по весьма бросовой цене, понимая, что Москва, отгороженная торговым эмбарго от остального мира, пойдёт на любые условия. Продав слитки на Нью-Йоркской бирже, вы неплохо заработаете, даже если учесть, что отдадите мне миллион.
– Я согласен. Но вы должны будете навсегда забыть о пустыне Мохаве и о Моргане Локхиде.
– Безусловно.
– И билеты до Саутгемптона вы теперь купите сами.
– Договорились, – усмехнулся Ардашев.
– Оплату произведу векселем своего банка.
– Нет. Расчёт либо наличными, либо чеком.
– Вы настоящая акула капиталистического мира, как пишут наши профсоюзные газеты, – осклабился банкир. – Чек на ваше имя?
– Нет, на предъявителя.
– Выпишу сегодня же по приезде в офис. У меня нет с собой чековой книжки. Я оставил её в конторе.
– Ничего, подожду. Ведь мы уже въехали в Нью-Йорк. Я выйду у отеля. Чек пришлите в номер. Я буду ждать.
– Хорошо.
Оставшееся время ехали молча. Когда «Паккард» подрулил к «Галифаксу» и остановился, Баркли изрёк:
– Я не виноват в том, что в стране, откуда вы родом, идёт Гражданская война. Я бизнесмен и живу по двум правилам: деньги не пахнут и те деньги лучше, которых больше. У меня такое ощущение, что вы опаснее Морлока. Во всяком случае, вы прижали меня к стенке, не оставив другого выхода, как принять ваши грабительские условия. К слову, мистер Войта, хоть и не настолько умён, как вы, но намного приятнее вас. Я не буду кривить душой и желать вам всего доброго. Чек вам доставят в течение часа. Надеюсь, мы больше никогда не увидимся.
– Я тоже на это надеюсь, – выбираясь из машины, сухо выговорил Ардашев.
Поднявшись на этаж, Клим Пантелеевич постучал в дверь Войты. Никто не ответил. Помощника ещё не было.
Уже в своём номере частный детектив поднял трубку телефона и, набрав 0, назвал оператору номер российского посольства.
Услышав голос на другом конце провода, он сказал:
– Не могли бы вы соединить меня с господином Бахметьевым? Мне необходимо встретиться с послом по одному очень важному делу.
– Уже поздно, и посла не будет. Я могу вам чем-то помочь?
– Моя фамилия Ардашев.
– Кто-кто? – послышался удивлённый мужской голос.
– Ардашев.
– Статский советник Ардашев? – спросили на русском языке.
– Простите, хотел бы знать, с кем имею честь…
– А вы не узнали меня, Клим Пантелеевич?
– Признаться, нет.
– Где вы находитесь?
– В отеле «Галифакс», комната пятьдесят шесть.
– Оставайтесь на месте. Я приеду через четверть часа.
– Да, но хотелось бы знать, с кем…
– Пусть для вас это будет сюрпризом. Ждите.
