— Зачем вы это сделали? — девушка вскинула голову, заглядывая с серые глаза. — Зачем было унижать меня при нем? Считаете, я редко думаю о том, насколько нелепо смотрюсь в этом доме, и насколько всем было бы проще, провались я сквозь землю? Вы ошибаетесь, Аргамон, я прекрасно осознаю, что никогда не стану тем, во что вы вкладываете свои силы и время. Но прошу, не унижайте еще больше.
— Альма-Альма, — Аргамон покачал головой, львиная грива седых волос качнулась в такт с этим движением. Он не жалел о вчерашнем, ведь добился того, что хотел. Но слышать подобное от нее было печально. — Ты станешь еще большим, чем можешь себе представить, девочка моя. Ты — лучшее, что мне приходилось видеть за всю мою жизнь. Ты — лучшее, к чему я приложил свою руку.
Девушка была не готова к таким его словам. После вчера она представляла их дальнейшие разговоры совсем не так. Осмысливая сказанное, Альма замерла.
— Ты способна добиться всего, что только пожелаешь. Один взгляд, гелин, и мир у твоих ног. Никто не устоит, Альма. Никто никогда не откажет. А я всего лишь хочу, чтоб ты умела правильно определять, что тебе нужно по-настоящему. Чары — лишь способ, очень важный, но лишь способ. А цель в другом, я хочу доказать тебе, что ты не имеешь права сдаваться там, где тебе кажется, сопротивление сильнее тебя. Нет в мире сопротивления, сильнее тебя, Альма. Ты способна получить все. Весь мир. Одного сделать я тебе не позволю — не смей сдаваться.
— О чем вы? — Альма смотрела в лицо учителя и не верила, что вся эта пламенная речь касается ее. Касается ее и занятий по чарам.
— Ринар ждет, девочка, тебе пора.
Он не ответил. Лишь сделал шаг в сторону, освобождая путь. Пришла пора еженедельной процедуры — время наведение морока.
Спорить с мужчиной смысла не было. Пока он сам не решит объясниться, желаемого Альма не получит. Но это не значило, что она собирается забыть брошенные им слова. Слишком они были странными, непонятными и тревожными, чтобы выкинуть их из головы так просто.
Мимолетно заглянув в морщинистое лицо, Альма направилась вперед по коридору, путаясь в юбках и собственных мыслях. Перед Ринаром тоже было стыдно. За то, что сорвалась, что позволила вылететь из комнаты, хлопнуть дверью, позорно сбежать с поля боя.
Наверное, несколько минут назад Аргамон чувствовал себя приблизительно так же, как она сейчас, стоя перед кабинетом опекуна, легко постукивая о деревянную поверхность.
— Входи, Альма.
* * *
Он различал приближающиеся шаги и быстрый стук сердца еще задолго до того, как Альма решалась постучаться. Обычно, она делала это не сразу. Сначала несколько глубоких вдохов, там, за дверью, и только потом подносила кулачок к косяку.
Различал всегда, просто раньше Ринар не обращал на это особого внимания, а сегодня наконец заметил. Прошмыгнув мышкой в кабинет, Альма прикрыла за собой дверь. Нарочно до жути тихо, даже он, гордящийся своим обостренным слухом, практически не различил щелчка.
Когда девушка развернулась, Ринар отметил и неуверенный взгляд, и еле заметный румянец на щеках, руки в замке.
— Добрый день, мой лорд, — она вновь присела, опуская глаза. И в этом положении девушка находилась слишком долго. Будто ожидая его разрешения поднять взгляд.
— Подойди, Альма, — в чем причина такого поведения девочки, мужчина прекрасно понимал. Она винила во вчерашнем себя. Причем вину чувствовала наверняка не так перед старым шутником, который получил от нее по заслугам, а перед ним.
Ослушаться его девушка даже не помышляла. Один единственный какой-то отчаянный взгляд из-под опущенных ресниц, и она выпрямилась, подходя к столу.
Ринар ждал ее прихода, даже успел забросить свои дела, отвлекшись на это ожидание. А теперь, облокотившись о столешницу, следил за тем, как девушка медленно приближается.
Ей очень шел цвет блузы. Нежный розовый. Плотно застегнутая до самого ворота, блуза облегала стройный стан, еще больше подчеркивая грацию, а широкая юбка, которую носили многие горожанки, придерживающиеся последней моды, на ней сидела лучше, чем на остальных. Или так просто почему-то казалось? Стук невысокого каблучка был единственным подтверждением того, что девушка все же идет, а не плывет, как могло показаться. Сам того не замечая, Ринар залюбовался.
