— Ну, думаю, в данном случае волноваться не стоит. — В голосе Де Парда послышалась явная угроза. — Любой, кто попытается ей помочь, пожалеет об этом. Клянусь! — гневно сверкая глазами, воскликнул он.
Шихэн согласно кивнул:
— Вам следует держать их в страхе. Только ведь нельзя запугивать человека и рассчитывать, что ему это понравится. Рано или поздно даже самому заядлому трусу захочется дать сдачи. Часть моей работы состоит в том, чтобы держать их в повиновении. «Даимонд Д.» слишком велико и слишком богато — на друзей вам рассчитывать не приходится… Люди ничего не забывают. Мне кажется, сейчас самое время нажать на них как следует.
— Что я и собираюсь сделать, — объявил Де Пард. — Но нужен подходящий момент. Не стоит особенно суетиться. В конце концов это может дорого обойтись.
— Вам лучше знать, — с неохотой согласился Шихэн.
Де Пард выслушал его совет и принял решение. Возражать было бессмысленно.
Пар от горячей воды, струившейся из душа, оседал на зеркале и маленькими капельками соскальзывал вниз. Подойдя к зеркалу, Рик Дэвис с минуту разглядывал свое раскрасневшееся от солнца лицо. Мальчик провел рукой по подбородку, стараясь нащупать первый нежный пушок, предвестник будущей бороды, но, ничего не обнаружив, лишь тяжко вздохнул. Он был разочарован. Махнув для порядка по мокрым волосам раза два гребешком, он взялся за полотенце. Хорошо если бы мать вышла замуж за Дьюка, размышлял Рик, рассеянно вытирая шею. Тогда они все будут жить здесь, на ранчо. Это ли не здорово?.. Его взгляд упал на брошенную в угол грязную одежду. Рик гордился тем, что от его рубашки за версту пахло пылью и потом, — так всегда пахнет от настоящих ковбоев. Он отнес одежду в комнату для гостей, в которой ночевал всегда, когда оставался на ранчо. Ему приятно было считать эту комнату своей.
Мальчик давным-давно перестал задаваться вопросом, кто его отец. Мать всегда отмалчивалась, когда он заговаривал с ней на эту тему; вытянуть из нее что-нибудь мало-мальски конкретное ему так и не удалось.
Он слышал, как люди шепотом называли его пащенком Джефа Де Парда. Но боялся об этом спрашивать, боялся узнать, что это неправда. Ему хотелось считать себя Де Пардом.
Рик запихнул свою грязную одежду в полотняный мешок и, застегнув на нем молнию, поставил у двери. Чистый и готовый отправиться в путь, он пошел посмотреть, не закончил ли Дьюк Де Пард разговаривать с Шихэном.
Он уже почти спустился в холл, когда зазвенел дверной звонок. Послышались торопливые шаги домоправительницы. Шлепая своими разношенными сандалетами по выложенному изразцами полу, она пересекла холл и распахнула настежь тяжелую дверь красного дерева.
На пороге стоял Винс Росситер.
— Где, черт возьми, Де Пард? Я хочу с ним поговорить, — стиснув зубы, прорычал он.
Застыв от изумления как соляной столб, Рик не проронил ни слова. Впрочем, Винс и не ждал ответа. Захлопнув за собой дверь, он направился в гостиную. Домоправительница пыталась возражать, но тщетно — брат Иден Росситер был настроен решительно. Глядя ему вслед, Рик многозначительно усмехнулся. Он ни на секунду не усомнился в том, что Де Пард сумеет поставить Винса на место. «Вот бы посмотреть, как Дьюк с ним расправится», — подумал мальчик, с любопытством заглядывая в гостиную. У дверей в кабинет Винса встретил Шихэн. Рик недолюбливал его и даже где-то в глубине души побаивался. От одного только родимого пятна на лице десятника мальчика бросало в дрожь. Люди считали Шихэна человеком коварным и подлым, и Рик склонен был этому верить.
Десятник с довольно развязным видом преградил путь незваному гостю. Но Винс резко оттолкнул его и вошел в кабинет.
— Вы зашли слишком далеко, Де Пард, — гневно сверкая глазами, заявил он, — сегодня моя сестра чуть не погибла из-за вас.
— Не знаю, о чем вы толкуете.
Де Пард не был ни смущен, ни напуган. Казалось, разговор с Винсом его забавляет, и только.
— Черта с два не знаете! — взорвался Росситер. — Я вас предупреждаю, Дьюк. Если моя сестра пострадает, то вам не отвертеться от ответа.
В этот момент Шихэн вошел вслед за Винсом в кабинет и закрыл дверь. Рик больше не мог слышать, о чем там говорят. Поначалу, правда, до него доносились грозные восклицания Винса, но скоро он перестал слышать и это.
