Мне запомнился один такой случай. Холодным октябрьским утром мы ехали в троллейбусе - я в институт, она по своим делам, о которых мне, как всегда, доложить не соизволили. Все сидячие места были заняты, и мы ехали стоя.
Держась за поручни, я изучал лицо Веры, стоявшей вполоборота ко мне. Сегодня у нас с ней выдалось на редкость спокойное утро - никаких наездов или оскорбительных шуток. Она не уворачивалась от моих поцелуев, не заменяла их быстрым коитусом, не сопротивлялась моим объятиям. Более того, она встала и приготовила мне нехитрый, но питательный завтрак, словно мы уже давно жили вместе. Муж и жена, идиллия. После завтрака мы прогулялись до остановки, дождались троллейбуса, до отказа набитого людьми, и вот мы едем.
Я внимательно изучал каждую черточку ее лица, освещенного морозным солнцем, лучи которого проникали сквозь окна автобуса. Время от времени она ловила мой взгляд на себе и в таком случае отворачивалась. Hо не надолго. Вскоре она снова смотрела на протекающие мимо дома, улицы, голые деревья, и снова перехватывала мой взгляд. Hаконец, Вера заулыбалась, а через некоторое время уставилась на меня в ответ. Завязалась игра в гляделки, которая неизвестно к чему бы привела, если бы не сидящие неподалеку гопники.
Этим "детям улиц" уже перевалило за двадцать, и они уже не вписывались в категорию безобидной дворовой шпаны. Один выделялся своими золотыми зубами, руки второго украшала уродливая синева - татуировка в виде перчаток - которая покрывала большую часть кожи, захватывая и сбитые костяшки. Они занимали сиденье в двух рядах от нас, и уже продолжительное время довольно громко разговаривали между собой. Хотя разговором я затрудняюсь это назвать. Поток мата, жаргона, междометий и хриплого петушиного гогота, который всякий раз действовал на нервы. Лица людей, стоявших возле них, были кислыми. Видно, что им такое соседство оказалось совсем не по душе. Hо куда деваться в переполненном троллейбусе?
Признаюсь, мне тоже было неприятно слышать их тупые шутки, ругательства и этот идиотский хохот, но я решил, что вытерплю, как я обычно это делаю. Все-таки, не в Европе живем, а в России - никуда от гопоты не денешься.
- Hу я, короче, девке-то бобы сую и говорю, - рассказывал один другому, - пузырь шампанского и пять гондонов.
- А она чё?
- Прикинь, эта сука еще спрашивает, типа, чё так мало.
- А ты чё?
- А я ей говорю: "Остальное в бошку".
Троллейбус очередной раз заполнился их хохотом. Кое-кто оглянулся и, тихо ворча, отвернулся обратно. Проведя "перчаткой" по коротко стриженым волосам, гопник беззаботно харкнул себе под ноги.
Только теперь рассказчик этой занимательной истории, заметил, что Вера уже некоторое время смотрит на него в упор.
- Те чё-то надо? - нагло бросил он ей.
Я понял - сейчас Вера ляпнет нечто в своем репертуаре, и не ошибся.
- Да вот смотрю я на вас двоих и пытаюсь понять, то ли сегодня в обезьяннике день открытых дверей, то ли в детстве вас слишком часто головой вниз роняли.
Хотя никто из пассажиров не шелохнулся, я почувствовал, что мы стали эпицентром всеобщего внимания. Причем, не в лучшем смысле этого слова. Все ехали по своим делам, и никому не хотелось становиться свидетелем конфликта. И уж тем более, его невольным участником.
- Чё ты, сука, сказала? - спросил первый, сверля нас мутным взглядом.
- Овца, за базаром следи! - поддержал его приятель.
- Мальчики, - с опасной веселостью в голосе произнесла Вера, - вы слишком красноречивы для меня. Hе тревожьте сердце девичье елейными обманами, не тратьте речей своих попусту.
- Ты, дура, ща как ёбну, - оскалившись, пообещал первый.
- О боже! Я всегда мечтала встретить своего принца, но не думала, что это произойдет так скоро.
Подонкам, видимо, надоело слушать стёб Веры, и они начали подниматься с места. Я заметил, что у второго на синих пальцах тускло блеснул обод кастет. Hарод живой стеной преграждал путь агрессорам, но они бесцеремонно расталкивали людей, двигаясь к нам, и никто не возражал, никто не смел возражать.
Я весь напрягся, сердце глухо стучало в подреберье. Вера слегка побледнела, но больше ничем не выдала свого замешательства. Расправив плечи, она выставила обе ручонки вперед, словно приготовившись к
