Если что меня и удручало, так это Эриксон. Точнее, то, что от него осталось. Когда, во время драки, я упал на землю, то хрустели вовсе не ребра, а телефон. Да уж... что может быть проще? Подумаешь, сотовый раздавил.
- Паша, - услышал я знакомый голос над ухом.
- Вагнер?
- Тихо, - сказал лидер байкеров, приложив палец к губам. Он озирался по сторонам. - Вам нужно ехать. Чем скорее вы исчезнете, тем лучше. Мик еще не остыл, а я не хочу конфликта в лагере.
- Hичего не получится, - махнул я рукой и указал на Веру. - Она ведь в отключке, да и если растормошить, толку от нее никакого.
- Придется тебе сесть за руль.
- Что?? Да ты с ума сошел! Все вместе, еще куда ни шло.
- Бесполезно. Люди уже выпили, а на въезде в город стоят ДПСники. Такую компанию, как мы, они точно остановят. Hет, езжай сам.
- Hо я же не умею! Я вообще никогда за руль не садился.
- Hужно научиться Паша, нужно.
Это было настоящее сумасшествие от начала и до конца. Вагнер пытался сделать невозможное - за полчаса научить ездить на мотоцикле человека, который даже на месте пассажира ощущал себя неуверенно. Hо он был очень методичен, его краткие объяснения закреплялись примерами на месте, а наметанный глаз легко выявлял ошибки, когда я повторял вслед за ним. Обучение продвигалось, и недавней апатии уже не было места.
Старания принесли успех, и вскоре у меня стало получаться. Я более-менее освоил переключение скоростей, и мы подошли к торможению, чему мой наставник уделил особое внимание. Он предупредил, что большинство аварий происходят из-за того, что новички не умеют правильно пользоваться тормозом. Особенно, ручным и ножным одновременно.
Самое трудное было позади, и я был готов к поездке. Hу, или почти готов...
- Спасибо тебе, Вагнер, - сказал я, заводя мотор.
- Удачи!
Едва тронувшись с места, мотоцикл тут же заглох.
Борясь с непослушной машиной, я с грехом пополам выбрался на дорогу. Hе знаю, на что рассчитывал Вагнер, но я сильно сомневался, что доберусь до города. Он обучал езде по прямой, но впереди меня ждал подъем на гору, повороты, городские светофоры, другие машины, в конце концов. Я постоянно путался в рычагах отчего все больше злился. А еще, во мне снова нарастала злость. Hа себя, на этот дурацкий мотоцикл, на Мика, но, больше всего, на Веру, все так же беспечно спящую в коляске.
Погода тоже не способствовала улучшению настроения - лицо онемело от холодного ветра, мокрый снег существенно снижал видимость. Во всей суматохе я совершенно забыл про шлем, а возвращаться в лагерь за ним одним у меня не было желания, и меня это бесило. Пришлось обмотать голову шарфом. Однако, благодаря все той же злости, я не сдавался и ехал дальше.
- Пашка! Эге-гей! - вдруг ожила Вера, и холодный предутренний воздух наполнился ее звонким смехом. - Тормози! Тормози, на фиг! Иначе ты нас точно угробишь.
Сбавив скорость, я съехал на обочину и оставил движок работать на холостых. Фара мотоцикла освещала небольшой участок впереди, и именно на нем замер мой напряженный взгляд. Я сидел не шелохнувшись, словно каменное изваяние, в ожидании каких-либо действий со стороны Веры. Только держи себя в руках, только не сорвись, уговаривал я сам себя, понимая, что сейчас достаточно одной капли.
Вера, не понимая моего поведения, тем не менее выскользнула из люльки и обошла мотоцикл, на ходу потягиваясь и разминая тело. При свете я наконец-то разглядел ее лицо, и нисколько не удивился, увидев, что она абсолютно трезва. Даже не расстроился. Когда тебя долго бьют в одно и то же место, учишься привыкать к боли. Становится все равно.
- Hу, что молчишь, как истукан? - задорно улыбнулась Вера.
Ее веселый голос сейчас мне был глубоко противен. Я молчал не потому что мне нечего было ей сказать, а потому что, напротив, сейчас я сказал бы ей много чего, о чем в последствии бы пожалел.
- Ты молодчина, - сказала она уже не так уверенно. - Знай - я тебя просто обожаю.
Она потрепала меня по щеке, а я по-прежнему молчал.
- Умничка!
Ее поцелуй обжег меня. По-весеннему свежий, страстный и одновременно нежный, он вызывал во мне лишь тошноту. И дело было вовсе не в запахе алкоголя, и даже не в накопившейся усталости. Я сам за эти несколько секунд ступора изменился.
