— Любопытно, любопытно… Разреши взглянуть?
Света помедлила секунду, пытаясь сочинить предлог для отказа, ничего не сочинила и с неохотой протянула коробочку.
Аркадий Орестович Манасов, известный в узких академических кругах под прозвищем Пончик, был личностью многогранной: и доктор наук, и преподаватель университета, и старший научный сотрудник Музея этнографии, и главный редактор издательства «Евразия», выпускавшего малыми тиражами научные монографии, но, кроме всего прочего, доктор исторических наук Манасов являлся научным руководителем Светы, а отказывать научному руководителю в пустячных просьбах себе дороже.
К тому же, невзирая на комичную внешность, навевающую мысли о хлебобулочных изделиях, Пончик и в самом деле был весьма знающим специалистом, и раз уж выпала оказия, неплохо бы услышать его компетентное мнение.
Завладев коробочкой, Манасов немедленно вооружился лупой и занялся дотошным осмотром. И почти сразу вынес вердикт:
— Голландия, восемнадцатый век. Я бы сказал, первая половина.
Какая-то деталь орнамента особо заинтересовала доктора: рассматривал её так и этак, с лупой и без неё, под разными углами и на разном расстоянии от глаз. Но в результате лишь поскрёб ухоженную подковообразную бородку и произнёс разочарованно:
— Не пойму, кем сделана… Но не в каком-либо из ювелирных домов первой десятки. Можно, конечно, посмотреть в каталоге малоизвестных фирм… Однако без гарантии, клеймо полустёртое.
Слова и интонация явственно намекали, что сам он рыться в каталоге не будет, да и Свете не советует.
— Что здесь лежало? — поинтересовался Манасов, перейдя к изучению внутренней поверхности коробочки.
— Ничего интересного… Новодел.
Даже не соврала, змейка и в самом деле не показалась Свете старинной.
— Жаль, жаль… Такие вещи имеют цену не сами по себе, а в комплекте с кольцом, особенно если оно с историей. А так… неизвестный мастер, неизвестное происхождение… Можно смело просить две сотни, покупатель найдётся. Но если повезёт, если кому-то нужна упаковка именно такого размера и срочно, — пятьсот. Максимум.
Отчего-то Свете показалось на мгновение, что сейчас Манасов сам вызовется приобрести антикварную вещицу или, по меньшей мере, скажет, что ему известен потенциальный покупатель. Но ошиблась. Научный руководитель вернул ей коробочку и перевёл разговор на более актуальную тему: не забыла ли уважаемая Светлана Павловна, что вчера имел место дедлайн? А он таки место имел, однако вычитанная корректура статьи почему-то не лежит на столе у терпеливого научного руководителя одной нерадивой аспирантки. Почему? Может, потому, что аспирантка Кузнецова не нуждается в публикациях? Может, она решила сменить жизненную стезю и заняться торговлей старинными ювелирными аксессуарами?
Сцепив руки на объёмистом животике, Пончик ждал ответа на свои риторические вопросы. Руки у светила науки были коротенькие и едва позволяли обхватить упомянутую выпуклость.
Если шеф называл её не Светой, а по имени-отчеству, да ещё и «уважаемой», значит, был всерьёз недоволен. Пришлось посыпать голову пеплом, заверить в верности избранной стезе и клятвенно пообещать, что спустя час статья окажется у Манасова, и в бумажном виде, и в электронном (там и в самом деле оставалось на час неторопливой работы).
Шеф удовлетворённо кивнул, а чтобы жизнь не казалась нерадивой аспирантке Кузнецовой мёдом и сахаром, волевым начальственным решением назначил её заседать в комиссию по приёмке отреставрированных экспонатов — работа нетрудная, но съедающая массу времени: регулярно собираться, осматривать экспонаты, подписывать кучу бумаг… причём без прибавки к зарплате и без каких-либо ещё существенных бонусов. Разумеется, все сотрудники музея под любыми предлогами старались от данной миссии отвертеться. Разумеется, Света, проштрафившись со статьёй, достойного предлога выдвинуть не смогла, чем Пончик бессовестно воспользовался, пообещав, что сегодня же будет готов приказ директора, закрепляющий за Кузнецовой С. П. новую почётную обязанность. Хорошо ещё, что проставиться не предложил.
После чего удалился.
