Дунин мох - страница 15

Пока мы говорили, подошли и остальные рабочие — возчики, стельщики. Подошли и девушки — торфяницы-рамщицы, которые на поле перекладывают подсохший кирпич.

— Куда же вы теперь?

— В казарму. У нас хорошая казарма. Отдохнем, а потом — кто куда: кто — к землякам, кто — в клуб. У нас и клуб есть. Приходите как-нибудь вечером. У нас молодежь веселая. Есть и читальня, и баня. Живем не плохо.

Когда рабочие ушли, Павел Дмитриевич растолковал нам, что было непонятно. Оказалось, машина стоит на рельсах и каждый день ее подвигают на несколько метров вперед — как раз на столько, сколько в день выберут карьера. Так она все лето и двигается вперед.

Осмотрели машину, Сережа говорит:

— Павел Дмитриевич, а ведь эта машина очень похожа на котлетную машину. У меня брат в городе работает в столовой ЦРК. Я у него был и видал, как действует котлетная машина. Там тоже винт, и он подхватывает куски мяса, а внутри нож разрезает мясо, и оно продавливается мелкими червячками.

— Да, верно, сходство большое. Только здесь нож иначе устроен, и червяк только один выползает. А остальное — все то же самое.

Мы спустились в карьер — посмотреть стенку. Действительно, видно, что торф на разной глубине разный. Сверху он рыхлый и его даже не берут в машину, а сваливают в сторону. Павел Дмитриевич сказал, что это даже не торф, а торфяная подстилка. Ее сдавливают под прессом между досками и обвязывают проволокой, и она идет в продажу на подстилку для скотных дворов.

Ниже подстилки был обыкновенный торф, который мы уже видели в осушительных канавах. Нового в нем мы ничего не нашли. Тот же беломошник, пушица, стебли подбела, стволы сосенок — все знакомые вещи. Этот торф шел метра на полтора в глубину. А глубже пошел совсем иной торф — очень мелкий. Павел Дмитриевич сказал: — «разложившийся», в котором уже ничего не разберешь, а в нем огромные коряги и корни деревьев, — видно, что сосна. Под этим слоем, уже самого дна, опять мелкий разложившийся торф, уже без коряг. Что под этим торфом — неизвестно, потому что на дне вода.

— Павел Дмитриевич, ведь здесь когда-то был большой лес. Мы таких крупных сосен на болоте не видали.

— Правильно. Здесь был лес, именно сосновый лес. Но что было под этим лесом? Ведь торф! Значит, этот лес вырос на болоте. Это, ребята, вот как объясняется. Ученые думают, что когда-то было очень сухое время — не один, не два года, а многие сотни лет подряд. — От сухости болота в это время не только перестали расти, но даже готовый торф стал разлагаться. По разложившемуся торфу выросли сосновые леса. Ведь все беды в болоте от сырости; она в конце концов вредит растениям. Ну, а раз сырость исчезла, почему бы не вырасти и сосновому лесу? Остатки его вы здесь и видите.

Действительно, на дне карьера масса сосновых корней и коряг. Много их вытащено на берег и сложено в кучку.

— Павел Дмитриевич, а давно было это сухое время? — спросил Федя.

— Трудно сказать. Разные ученые думают по-разному. Во всяком случае не одна тысяча лет назад. Такой «пограничный» слой с корягами можно найти не только в этом болоте — его нашли и под Ленинградом, и в Эстонии, и в Швеции, и в Германии. Видно, везде был тогда сухой климат. А вот этот верхний торф, в котором нет коряг, нарос уже потом, когда опять стал сырой климат. Видите, сколько его наросло с тех пор.

— Павел Дмитриевич, а можно ли узнать, сколько торфу в год прирастает?

— Можно, например, по росянке. У вас она есть с собой? Вот у Миши, кажется, много их, да еще и со мхом.

— Да, я взял с корнем, хочу дома покормить ее.

— Молодец, покорми. А одну все-таки пожертвуй нам, мы ее рассмотрим.

Павел Дмитриевич взял у Миши росянку.

Росянка. Виден ряд розеток прошлых лет.

— Смотрите, все листья у ней собраны внизу стебля в кружок; как говорят ученые — «розеткой». Эта розетка лежит как раз на поверхности мха. Теперь я сниму мох. Смотрите, корневище росянки уходит вниз, и на нем этак на один сантиметр под нынешней розеткой вы видите остаток листьев. Это — прошлогодняя розетка. Ниже ее, еще почти на сантиметр, опять остатки листьев. Это — уже запрошлогодняя розетка. Под ней еще одна. Дальше корневище оборвано. Но если бы вы захотели выкопать росянку очень осторожно, вы получили бы целый ряд розеток одну под другой. Оказалось бы, что, например, десятая розетка лежит ниже уровня мха этак на целый дециметр. Значит, за десять лет уровень болота поднялся приблизительно на десять сантиметров.