Благоразумное и своевременное планирование маршрута сэкономило бы сил, но Энни неправдоподобно хорошо справляется и, естественно, не задумывается о тех, кто менее одарен. Несмотря ни на что, мне целых две или три минуты удается справляться с «делай, как я». После этого прыжки, скачки, кувыркания, бег по лужам и «классики» начинают брать свое и я вынужден ретироваться, чтобы перейти к менее напряженным процедурам вроде кряхтения и стонов. Я падаю на траву и дожидаюсь санитаров с носилками. Энни оказывает мне помощь, усевшись мне на грудь и подпрыгивая.
* * *
Медитация проходит с половины шестого до семи вечера. Участвовать необязательно, но всех просят быть в это время потише. Я медитирую мало, и если делаю это, то обычно рано утром, так что мне нравится пользоваться преимуществами этого тихого часа, проводя время на крыльце или в гостиной. По общему правилу, это время, когда со мной может поговорить любой желающий. Иногда человек приходит и сосредотачивается на своей текущей проблеме, а иногда собирается несколько человек и тогда разговор разворачивается более динамично. У меня нет предпочтений. Обычно я рад такому времяпрепровождению.
С тем, чему я учу, у меня нет проблем или затруднений. Полагаю, это и означает быть наставником. Я знаю этот материал вдоль и поперек, сверху донизу. Я могу учить этому во сне и, возможно, так и делаю. Трудность заключается в том, как эта информация воспринимается. Большая часть того, что я говорю, если не все, усваивается определенной частью воспринимающего мозга, но там всегда что-то уже есть. Эта ячейка никогда не бывает пустой, только и ожидающей, чтобы оказаться занятой. Не просто каждая ячейка уже заполнена, она оборудована еще и системой безопасности — вероятно, довольно серьезной — которая охраняет ее. Если бы я учил восьмиклассников английской литературе, то достаточно было бы поддерживать интерес к новому материалу, чтобы соединение оставалось открытым, пока я загружаю информацию, но здесь все по-иному. Никто не приходит сюда, чтобы оказаться беззащитным перед духовным измерением. Каждый приходит с готовыми знаниями, и этот образовательный багаж, с которым они прибывают, более чем бесполезен в смысле какого-либо практического применения. Вот с чем я имею дело. Я не мастер орудовать черепной отмычкой, я просто настойчиво пытаюсь сделать то немногое, что могу, зная, что успех или неудача от меня не зависят.
Это поразительно, насколько отчаянно мы цепляемся за свои верования. Как показывает история, самый быстрый способ ввергнуть достойных людей в состояние дикарей — исказить их верования. Тех, кто это делает, называют еретиками, и исторически так сложилось, что предусмотренное для них возмездие по жестокости намного превосходит наказания за любого другого рода преступления. Проблема в том, что к тому времени, когда люди приходят ко мне, их верования надежно защищены. Никто не подходит ко мне и не просит разрушить свои давшиеся дорогой ценой верования. Они приходят, чтобы строить поверх того, что уже есть, и продолжать тот же курс, который они уже взяли. Разрушение, тем не менее, — это как раз то, что им нужно. Если они хотят пробудиться.
Однако это очень большое «если». Сколько из них на самом деле хочет того, чем это на самом деле является? Мое мнение таково, что лишь доля процента искателей просветления хотя бы нацелена в нужном направлении. Тем не менее, я бы добавил, что процент несколько выше, если речь идет о группе, которая собралась в этом доме или добралась до этой книги, меня и моего послания. В тот момент, когда я это пишу, послание, изложенное в этой книге, и то, чем я делюсь с нашими гостями в этом доме, — просветление, очищенное от духовных капканов, — крайне редкое явление. Еще скажу, что больший процент людей из тех, кто сидит рядом со мной или держит в руках эту книгу, желают просветления, чем бы оно на самом деле ни было, потому что мы все получаем то, что нам нужно, и тогда, когда нам это нужно. Если вселенная поставила вас передо мной и вложила эту книгу в ваши руки, это вероятнее всего значит, что вы ближе других к тому, чтобы встретиться лицом к лицу с суровой реальностью своего положения. Это работает в обе стороны: когда появляется наставник, ученик готов.
