Я видел, что все были полностью во внимании. Джессика это реальный человек, как любой из них. Она не миф, не легенда, не кинозвезда на пятнадцатиметровом экране, она просто обычный человек, честно встречающий свою жизнь лицом к лицу.
– Когда я в первый раз прочёл это письмо, – продолжал я, – я подумал, довольно экстраординарно, что она смогла оценить более широкую картину, даже находясь в катастрофическом положении. Но становится всё лучше. Попробуйте оценить её ситуацию. Она в продолжительной, углубляющейся депрессии от тщетности своего существования, когда в неё врезается пьяный водитель. Команда спасателей извлекает её из разбитого всмятку автомобиля, поездка в "скорой помощи", ей срезают одежду в суматошной приёмной, рентген, ожидание, голова привязана, тело совершенно обездвижено, ей ничего не известно о её состоянии. Наконец, приходят два доктора и объявляют ей ситуацию – возможность навсегда остаться парализованной или смерть. Они говорят ей, что у неё сломана шея, и им нужно её согласие, чтобы немедленно оперировать. Хуже ведь уже не будет, верно? И что она им отвечает?
Я подошёл к доске и указал на слово "Дух" справа от вертикальной пунктирной линии.
– Она говорит им нет.
Я дал повиснуть этому в воздухе. Я хотел, чтобы они подумали над этим, спросили себя, что это значит, почему она так сказала. Я хотел, чтобы они подумали, как их собственные жизни должны измениться, чтобы они смогли оценить совершенство сломанной шеи и отказ от советов медицинских экспертов, пытающихся спасти их от паралича и смерти. Я хотел, чтобы они сами увидели, что есть такая вещь, как жизнь за пределами страха.
– Доктора очень настаивали, даже запугивали. Они пытались вынудить её согласиться на операцию, но она осталась непреклонной. Двадцатичетырёхлетняя девчонка, привязанная ремнями к носилкам, в состоянии спокойной ясности. Всё поставлено на карту. Медицинские эксперты советуют ей то, за что каждый ухватился бы. Видите? Это не просто вертикальное падение в смерть, это восстание из пепла подобно фениксу, рождение нового существа в новом, ином мире, где правят иные законы. Вы найдёте точно такой переход в любой версии "Пути Героя", потому что это его сердце. Кертис, в первом фильме "Звёздных войн", ты помнишь, когда Люк проходит через такой переход?
– Он доверяется Силе, – ответил Кертис.
– Именно. Мчась по каньонам Звезды Смерти, когда на карту поставлено всё, пан или пропал, он выключает навигационные компьютеры – вводя тем самым в панику своих экспертов, как я припоминаю – и выбирает полагаться всецело на Силу. Это переход. Старый подход полностью отброшен, и полностью принят новый, не словом, но делом, когда это больше всего имеет значение, когда всё поставлено на карту.
Все были напряжённо внимательны. Единственная более захватывающая драма, чем "Путь героя", это Путь Героя, где Герой это ты, и об этом, полагаю, сейчас думали эти люди. Не в смысле "ура-ура!", "классно звучит!", "давайте сделаем это!", но в смысле "вот чёрт!". Они в западне, как и Джессика. Они знают, что пойманы, и знают, на уровне маленького ублюдка, что их жизнь, их "я", это всё фальшивка, созданная, чтобы защитить их от этой очевидной истины.
– Это не значит быть героем своего народа, но героем своей собственной жизни. Подумайте, на что должна быть похожа жизнь Джессики перед Событием, перед полным крушением её иллюзий. Она должна была быть сильным, волевым человеком, привыкшим пробивать себе дорогу в этом мире – своенравным, независимым – тем, кого мы все уважаем. Потом, после события, она всё отпускает. Безусловно сдаётся. Не для меня, но для Тебя. Брама – возничий. Она отпустила штурвал и спокойно позволила кораблю своей жизни найти свой курс, отлично понимая, что он либо утонет, либо выплывет. И то, и другое – выход.
Всегда, когда я говорю о чём-то интересном, я должен знать, как это воспринимается. Со стороны всё выглядит так, как будто я говорю с людьми, но на самом деле я пытаюсь пробиться сквозь эго к маленькому ублюдку в каждом из них. Вот в чём задача. Вот что делает это интересным. Могут ли эти люди, глядя на эту диаграмму и слушая историю Джессики,
