Улицы сменялись новыми улицами, каменные дома уменьшались в этажности, когда, наконец, проехав мимо огромной, больше похожей на склад, мастерской с вывеской «Ремонтъ паровых омнибусов и телег Арбузова» наша поездка завершилась. Со словами «т-пр-ру-у, милая» кучер остановил пролетку возле огороженного чугунным металлическим забором большого кирпичного дома, который стоял на отшибе улицы, чуть в стороне от остальных домов. Дом, к которому наверняка приложил руку хороший архитектор, был украшен красным облицовочным кирпичом и красивыми штукатурными деталями на фасаде, парадным козырьком стиля модерн и аккуратными рядами, похоже недавно посаженных, деревьев. Выпавший первый снег только добавлял деревьям шарма и очарования, делая приятной получившуюся картину. Над двустворчатой деревянной входной дверью висела большая вывеска с надписью «Императорский Ольгинский детский приют трудолюбия».
— Блин, елки-палки, меня ж в какой-то детдом привезли. Приехали, называется!
Городовой Олег Василич позвонил в звонок. Ему открыл дверь сторож. Увидев полицейскую стражу, мужик разом подбоченился, выпрямился и что-то спросил. После недолгого разговора всех посетителей сторож пригласил внутрь здания, правда попросив немного постоять в парадной. Оттуда было видно, как по главной лестнице поднимались наверх и спускались вниз дети и подростки обоих полов.
Вскоре за мной пришли. Какая-то миловидная толстушка со сторожем. После краткого разговора о событиях, предшествующих нашему появлению, Бардин сдал меня этой тётке и попрощался со всеми. Подойдя уже к выходу, он кивнул мне головой со словами:
— Ты не дрейфь, Сергей! Я тут через пару недель зайду, заодно проведаю тебя, ежели к тому сроку твои тебя не заберут!
— И нафига оно тебе нужно, ты как выйдешь за эту дверь и все. Поминай тебя как звали! — ответом ему были мои мысли. Я кивнул асессору и снова посмотрел на, принявшую меня у полиции, женщину:
— Ну что ж, молодой человек! Тебя ведь Сережей звать?! — увидев мой кивок, она продолжила разговор: — А меня Акулиной Валериановной. Пока не найдутся твои родители, городская полиция вручила мне заботу за тебя. Я тоже буду твоим временным опекуном. Не переживай, твои тебя обязательно найдут — тепло сказала эта женщина: — Ну а пока… буду тебе временно за мать и отца. Я тут…заведующая… этим вот приютом — Акулина Валериановна развела руками: — в котором ты будешь жить, столоваться, учиться и работать до тех пор, пока не заберут… или не вспомнишь о себе все, чтобы мы могли отписать твоим родным для твоего возвращения. Ты понимаешь меня?
Я кивнул, мысленно соглашаясь со сказанными словами. Иного выхода пока все равно нет.
— А сейчас ступай с Аркадием, моим помощником. Он покажет тебе твой дортуар и ребят, с которыми ты будешь здесь жить. Выдадут форменную одежду и обувь, в котором будешь здесь учиться и работать. Береги ее, она государственная…и денег стоит. Кстати, весьма странная у тебя одежда, но в ней здесь ходить не сможешь. Не по нашему уставу. Когда переоденешься, ты свое сам застирай и отдай девочкам в мастерской. Они ее тебе заштопают. Так, еще… не забудь, завтра у тебя начнутся классные уроки, а после обеда — практическая в мастерских. Ах-да-а, куда ж тебя направить, ты же ничего не помнишь…Или помнишь?!
Я помотал головой, отрицая.
— Нда-а-а…Задали мне задачку! Слушай, Сережа! А ты грамоте вообще обучен, читать-писать умеешь? — вдруг спросила меня женщина, стрельнув в меня вопросительным взглядом.
— Не помню, уважаемая Акулина Валериановна, но я буду стараться…научусь. Книжек бы мне каких…
— Ить ты какой шустрик! И уже подхалим! Книжек ему сразу подавай — рассмеялась женщина: — Похоже палец тебе в рот не клади, сразу цапнешь! Будут тебе книжки!
И что-то вдруг решив для себя сказала:
— М-м-м-м, так…на вид вам, молодой человек, лет четырнадцать-пятнадцать, поэтому…определю тебя пока в шестой. Посмотрим на тебя со стороны. Если грамотен, оставим так или переведем в другой, к ребятам постарше. Если ж нет, переведем к тем, кто помладше. На тебя посмотреть — так вроде учен… А, ладно, решила — быть по сему.
