Но Дорн Хорстен уже успел вернуться в прежнее благодушное настроение. Он снисходительно глянул сверху на «дочку» и беззаботно прогудел:
— Если он расскажет начальству, как все было на самом деле, самое малое, что ему грозит, это взыскание за пьянство при исполнении служебных обязанностей.
— И с кем я только связалась! — вздохнула Элен. — Уж лучше иметь дело с Зорро и его кнутом, клянусь Дзеном!
Они остановились перед входом в серое, облицованное гранитом и мрамором монументальное здание.
— Министерство антиподрывной деятельности, — вслух прочитал доктор надпись золотыми буквами на мраморной доске.
— Закрыто, — заметила Элен. — Ух ты, двери-то какие огромные! Литой бронзы, как в кафедральном соборе!
— Угу. Интересно, есть там кто-нибудь внутри? Из охраны, скажем, или из ночной смены?
— Хочешь постучаться и спросить? — с надеждой в голосе предположила Элен, прыгая вверх по ступенькам вслед за поднимающимся ученым.
— Думаю, это нецелесообразно. Да и наплыва посетителей в столь поздний час что-то не наблюдается. Нет, скорее всего, они действительно закрылись на ночь.
— Ну, начинается! — пробормотала Элен.
Они остановились прямо перед гигантскими бронзовыми створками дверей, рядом с которыми даже Дорн Хорстен с его высокой мускулистой фигурой выглядел жалким карликом.
— Да что ж это такое? — возмущенно произнес доктор. — Ни телекамеры, ни идентификационного экрана, ни простого звонка, наконец! А если мне срочно понадобилось вызвать дежурного, тогда как?
— Кончай эту бодягу, Дорн, — буркнула Элен. — Я все это уже проходила, так что можешь не выпендриваться.
Она встала спиной к дверям и быстро огляделась по сторонам. На площади перед зданием не было ни души. По всей видимости, окрестности Министерства антиподрывной деятельности едва ли служили излюбленным местом для вечернего променада столичных жителей.
Хорстен взялся за массивное бронзовое кольцо размером с обруч для хулахупа, приподнял его и потянул на себя.
— Заперто! — громко объявил он.
— Давай уж, хватит рисоваться! — не выдержала Элен.
Он потянул сильнее, рванул… и огорченно уставился на дверное кольцо, оставшееся у него в руках.
— Надо же, оторвалось! — пожаловался ученый. Его спутницы фыркнула.
Хорстен уперся ладонями в дверь и нажал. Внутри что-то заскрежетало. Он нажал еще раз. Со стороны это выглядело невинной шуткой, если бы не чудовищные бугры мышц, вздувшиеся на его спине. Опять послышался противный скрежет рвущегося металла, и створки дверей услужливо распахнулись.
— Ну вот, — разочарованно протянул доктор. — А здесь, оказывается, вовсе и не заперто!
— Хорош трепаться, мастодонт недорезанный! — дернула его за рукав Элен. — Пошли скорее, пока никто не засек!
Хорстен пропустил ее вперед, вошел сам, тщательно закрыл двери изнутри и с интересом обвел взглядом погруженный в полумрак огромный вестибюль.
— Прямо как Большой центральный вокзал! — восхищенно заметил он.
— А что это?
— Понятия не имею. Просто идиоматическое выражение, сохранившееся с давних времен. Обычно применяется в качестве сравнительного эпитета при характеристике впечатляющего по размерам интерьера.
— Понятно. Куда дальше пойдем?
— Не знаю. Может, побродим по этажам, пока не встретим кого-нибудь?
— Гениально! А если нас подстрелят?
— Ну что ты! Кому придет в голову стрелять в маленькую девочку?
— Любому, кто сообразит, что маленькие девочки не шляются ночью по закрытым учреждениям госбезопасности!
Справа и слева от них вели наверх покрытые ковровой дорожкой широкие ступени, а прямо по центру возвышалась лифтовая шахта с дюжиной кабинок.
— Подумать только, настоящий лифт! — покачал головой ученый. — Тебе не кажется, дорогая, что эти фьорентийцы в своей приверженности к моде давно ушедших веков несколько перегибают палку?
— Поднимаемся по лестнице, — оборвала его Элен. — Не хватало нам только в лифте застрять!
Она ухватилась за поясной ремень Хорстена, легко подпрыгнула и примостилась у него на плече, чтобы самой не карабкаться по ступенькам. Поднявшись на второй этаж, они очутились на просторной лестничной площадке, от которой начинался кажущийся бесконечным длинный, пустынный коридор.
